В минуты мира под Ордой.
Вершились и с земли, и свыше
Дела на стороне родной.
Год не прошел, такая жалость,
Известье горькое примчалось,
Что хворью мучился, засим
Почил митрополит Максим55.
Чтоб разобраться в происшедшем,
Рассмотрим дальнюю Волынь –
Край до монгола сытый, цветший
В обилье истинных святынь.
Там пережил разор ордынский
Свой град Владимир, но Волынский,
И княжил, не мину́в вдовства,
Там тоже Юрий, но сын Льва56.
Тверскому князю был роднёю,
Повенчанный с сестрой его.
Княгиня стежкою земною
Недолга шла, и оттого
Волынский Юрий овдовевши,
Печаль и горе претерпевший,
Привёл себе любовь извне –
Женат на ляшеской княжне.
С женой приехали прелаты,
Иезуитов полон двор,
А Юрий Львович, жизнью мятый,
Не так на каверзы хитёр.
«Нужны свои митрополиты», -
Ловчили с ним иезуиты,
Шептали, к подлости клоня:
«Тебе Залесье не родня!».
План очень прост: в единстве сила,
Раздрай же слабостью чреват.
Им не удастся Михаила
В латинский заманить обряд.
Волынский ж князь уже не молод,
Литвы набегами поколот,
И до недавешних времён
В войсках и средствах был стеснён.
Сначала ломка метрополий,
А следом унии57 обман.
Изгна́нец римский рад, доволен,
Что всунулся куда незван.
В барыш латинскому амвону
Всю Русь зацапает Червонну58 59,
Земель чтоб русских благодать
В закатной пасти прожевать.
Смущался князь. Никто не ведал,
О чём молил по вечерам,
Но рано праздновать победу,
Хотящим рвать Русь пополам.
Вопрос, без всяческой опаски,
Рассудит патриарх царьградский.
Пока ж Земля из разных врат
Шлёт двух соперников в Царьград.
Один, Геронтий, от Михайлы.
Волынский ж князь избрал Петра,
Не посвятив в шальные тайны,
Игумена монастыря,
Радел в котором брат о брате
На берегу речушки Ра́те60,
Иконника, что в меру сил
Всю землю русскую любил.
2
Когда примыслили Коломну61,
Еще с Даниловых времён,
Под стражей ти́хонько и скромно
Рязанский князь в Москве пленён62.
Он был в чести, имел прислугу,
В неволе, но и не поруган,
Жил без нападок и горнил,
И мир с Москвой не заключил.
Московский Юрий был испуган,
Всё, что хотелось — не сбылось,
Везде провалы, везде ругань…
Не зреют лавры на авось.
Пока в Орде с тверскими травля,
Чуть не лишился Переславля,
Отцом примышленную пядь –
Коломну можно потерять.
Вопрос решать пора серьёзно,
Не время для тягучий прей,
И думою точимый грозной,
Князь Юрий становился злей:
Старик упрямый, как девица,
Надо скорей договориться,
А нет, так гладом иль клинком
Заставить уступить силком.
И брошен старый князь в темницу,
Лишен еды, но не поник.
Сторожа пакостно глумится,
Но всё терпел, молясь, старик.
И Юрий, в гневе безобразя,
Велел убить седого князя63!
Игру с Коломной на кону
Осилил па́губой в плену.
Москва на миг оцепенела!
В испуге отвратились все
От князя своего удела,
И даже в ближней полосе
От ужаса, что брат наделал,
Противясь бедствию всецело,
Братья́, порвав семейства швы,
Во Тверь уехали с Москвы.
Не все! Лишь Александр — старший,
И с ним Борис64. Иван в Москве,
Не глядя, что донельзя павший
Их князь, ославленный в молве,
Своих грехов признать не хочет,
На брань дальнейшую заточен.
Кому ж, путь брат не прав стократ,
Оставит он любимый град?
3
Желая власти укрепленье,
Про Нижний вспомнил Михаил.
Тот град, где вечевым решеньем
Бояр побили. Грозно мстил
Великий князь свободным людям,
Прекрасный город опаскудя65.
Бояр, холопов и купцов
Хлестала кровь. Тверской суров.
Неясно по какой причине,
Противореча естеству,
Князь после бойни в Нижнем двинет
Второю ратью на Москву.
И снова бой непостижимый,
И снова кровь не держат жилы.
Убитых тьма, сожжён посад,
Но снова град Москва не взят66.
Возможно этой глупой схватки
Нам было б помнить ни к чему,
Если бы там, донельзя шаткий,