Палмер хотел, чтобы после обращения ему было отдано тело именно этого человека. Он жаждал заполучить силу своего телохранителя, его могучий стан и мечтал, что физическая оболочка господина Фицуильяма будет служить ему веки вечные.
Иначе говоря, господин Фицуильям шел в одном пакете с Палмером, был его комплектующим.
Владыка проник в мозг телохранителя и показал ему все это, а затем с бешеной скоростью ринулся к господину Фицуильяму, превратившись в большую размытую тень. Господин Фицуильям только что видел Владыку в другом конце зала, видел, как с его огромных ладоней стекают капли красной крови, — а в следующее мгновение Тварь уже склонилась над ним, и верный слуга Палмера почувствовал в горле сильное иссушающее жжение, как если бы ему в глотку загнали огненный жезл.
Спустя какое-то время боль угасла. Вместе с ней угасло и зрение — потолок, возникший перед глазами господина Фицуильяма, растворился во мраке.
Владыка бросил мужчину на том самом месте, где он его и осушил.
Животные.
Айххорст по-прежнему стоял поодаль, невозмутимый как адвокат.
Владыка же возвестил:
Вот теперь мы начнем мрак вечной тьмы.[24]
Буксирный катер с потушенными огнями медленно шел по Ист-Ривер, приближаясь к зданию ООН. Катером управлял Фет. Он вел суденышко вдоль осажденного Манхэттена, оставаясь всего в нескольких сотнях метров от береговой линии. Рулевой из Фета был никудышный, но оперировать рукояткой дросселя оказалось довольно легко, а транцы из толстых шин — как он выяснил, еще когда причаливал катер к маленькой пристани возле устья 72-й улицы, — были вполне снисходительны к его мелким ошибкам.
За спиной Фета сидел Сетракян. Он изучал «Окцидо Люмен», разложенную на штурманском столе. В свете одной, но сильной лампы отделанные серебряной фольгой иллюстрации просто горели на страницах. Сетракян весь ушел в работу, казалось даже, что он погрузился в транс. Рядом с ним лежал блокнот. В сущности, это был даже не блокнот, а обыкновенная школьная общая тетрадь с линованными страницами. Записи старика заполняли ее уже почти наполовину.
Рукописный текст в «Люмене» был очень убористый — до ста строчек на странице, — но при этом выполнен красивейшим почерком. Старые, давным-давно переломанные пальцы профессора переворачивали страницы быстро, однако с величайшей деликатностью.
Профессор тщательно изучал страницу за страницей. Каждый лист он рассматривал на просвет — нет ли там водяных знаков — и, если находил таковой, быстро зарисовывал его, снабжая припиской с указанием точной ориентации и расположения на странице. Эти водяные знаки были важнейшими ключами к расшифровке текста, под которым они скрывались.
Возле Сетракяна, нависая над его плечом, стоял Эф. Он попеременно поглядывал на фантасмагорические иллюстрации в книге и на горящий город, видневшийся в иллюминаторе ходовой рубки. Заметив, что рядом с Фетом находится радиоприемник, Эф включил его и тут же убавил громкость, чтобы звуки не отвлекали Сетракяна. Это было спутниковое радио. Эф поискал новостные каналы и наконец нашел — в репродукторе зазвучал голос.
Голос был женский и очень усталый. Какая-то дикторша, уединившаяся в штаб-квартире радиостанции «Сириус Экс-Эм»,{38} вела передачу, вещая с помощью оборудования, работавшего от резервного отказоустойчивого генератора. Она пользовалась всеми доступными ей, уже сильно изъянистыми источниками — Интернетом, телефонными сообщениями, электронной почтой — и, ведя свой отчаянный репортаж, сопоставляя различные сведения о событиях в стране и мире, постоянно повторяла, что у нее нет никаких возможностей проверить, насколько точна та или иная информация.
Женщина откровенно говорила о вампиризме как о вирусе, который передается от человека к человеку. Подробно рассказывала о разваливающейся инфраструктуре страны, об автомобильных авариях — с жертвами и без, — которые либо сильно затрудняли либо попросту застопоривали движение на ключевых мостах в штатах Коннектикут, Флорида, Огайо, Вашингтон и Калифорния. Сообщала о перебоях в подаче энергии, которые приводили к изоляции от внешнего мира целых регионов. На Среднем Западе выходили из строя газопроводы. Во многих крупных городских агломерациях национальная гвардия и различные воинские соединения получали приказы принять участие в миротворческих действиях. В Нью-Йорке и Вашингтоне шли военные операции. На границе между Северной и Южной Кореей развернулись боевые действия. Поджоги мечетей в Ираке привели к массовым беспорядкам, что сильно осложнило положение находящегося там американского воинского контингента. Серия необъяснимых взрывов в парижских катакомбах нанесла городу непоправимый урон. И одно за другим поступали жуткие, подробные сообщения о случаях массовых самоубийств на гигантских водопадах — Виктории в Зимбабве, Игуасу на границе между Бразилией и Аргентиной, Ниагарском в штате Нью-Йорк…