Минут десять я потратил еще на пересказ той истории, что мне поведал убийца моих приемных родителей в этом мире. С интересом слушали не только члены ордена, но и мои девчата.
— Цена за ваше управление — жизни людей, как вашего подчинения, так и ни в чем не винные люди. Не знаю осталась ли у вас совесть, но я бы на вашем месте сам бы себе вены вскрыл.
— К этому вопросу больше нет смысла возвращаться, — продолжил я после нескольких минут молчания. — Идем дальше. То что я дальше вам скажу, я повторю лишь раз, хотите верьте, хотите считайте это бредом моего больного воображения. Мне все равно.
Мой рассказ занял около получаса, а может и минут сорок. Я им рассказал от начала и до конца причину возникновения ордена. Истинную причину, а не тот бред, что мы принимали за правду все это время.
— Как мне кажется, существование ордена нужно прекратить. В любом случае, я уже не имею никакого отношения к Ордену Леса. Закладку на мечах, чтобы вас не перекинуло как меня, хотя вероятность этого и мала, я могу уничтожить. Как и свойство получать учеников. Решитесь — ищите меня. Ну и последнее два момента. Я остановлю бесчинства воскрешенных людей, ваше понятие твари, мне не нравится да и не верное оно. Как именно — я скажу, когда решу свои семейные дела. Сейчас меня интересует только местонахождение Дианы и восстановление моего имени, которое вы так загубили. Оба вопроса, естественно на вас. Все что я вам хотел сказать, я сказал.
Глава 19. Закат
Лагерь мы покинули на следующее утро и перебрались в ближайший город. Цель такого поступка проста — только в городе можно было максимально быстро переслать нужные данные и самим получить их. Городишка, вот наверное правильное отношение к этому количеству домов. Это был тот самый случай, когда при удобном расположении деревня набирала обороты и правительство могло дать ей статус города. Этот статус они заработали совсем недавно. На Земле, наверное, это было бы что типа пгт(посёлок городского типа), но здесь такого понятия не было. Название сего пгт Тробул. Место для ночлега тут было, и даже был офис ордена. Большего мне и не нужно.
Вместе со мной в этот город приехали и главы ордена, но они сразу же отправились и дальше по своим делам. В частности узнавать, где именно сейчас находилась Диана. После моего рассказа, я забрал своих девчат и пошел спать. А они еще очень долго обсуждали услышанное. Не знаю к чему пришли, но заверили, что в ближайшие несколько дней меня найдут и передадут достоверную информацию о нахождение жены.
Диана… Все это время я считал, что она мертва. Но я ошибался и рад этой ошибке. Если я верно понял слова Иры, то мою раненую жену спасло то самое зелье, что я готовил ей для кисти руки. Ира знала о нем. Диана его всегда носила при себе. И в момент, когда уже было нечего терять, они решили его использовать. Еще когда я его сделал, одним из моих предположений было то, что оно заденет намного больше в организме человека, если его стимулировать магией жизни. Именно так мои жены и поступили. Выпив это зелье, Ира начала вливать в Диану все силы, что у нее остались. Не знаю, чистый расчет на это действие, невероятное везение, фактор того, что сила Иры в первом поколении, но результат дал свои плоды. Когда я почувствовал ее смерть, она действительно умерла. Меня перенесло в другой мир, и я не знал, что спустя несколько мгновений ее сердце вновь забьется.
Как говорит сама Ира, она смутно помнит тот момент, так как была в большой панике, да и сил потеряла много. Но вот зелье причиняло Диане невероятную боль. Она кричала на протяжении нескольких дней и ничего не могло ей помочь, ни другие лекари, ни сама Ира. А затем все это раз и прошло. Диана начала приходить в себя. Что с ней было дальше, она не знала. К тому моменту уже прибыл Айкин и Марк. Они их разлучили. Ира была доставлена в штаб ордена, где долго и по несколько раз рассказывала о всем, что помнит из случившегося. Я так думаю, что эту же процедуру проходила и Диана. Вели себя орденцы предельно корректно, за что им спасибо, хоть на это ума хватило. Когда все эти вопросы-допросы завершились, Ира захотела встретится с подругой. Никто не возражал.