Выбрать главу

   -Но почему?

   -Потому, что они не мы, потому, что если ребёнку всю жизнь внушают искреннюю ненависть к белым, он начинает их ненавидеть. Их так воспитывают, тут дело даже не в расе и не в генетике. Просто многим из них с детства твердят, мы шакалы неверные нас давить надо, они и давят. Ты только проснулся, ни разу по тёмной улице не ходил? Не общался с такими? Повезло бывает, а я вот и раньше много раз сталкивался, и знаю, они такие не везде, но есть и рядом, уже сейчас. Они бывают белые и чёрные, узкоглазые и русские, и цели у них разные, но их сейчас в подворотнях гораздо больше, чем десять лет назад.

   -Но раньше такого не было.

   -Было, уже было, просто пока был мир, пока полиция могла вовремя отреагировать, они не смели вести себя так, все эти организации забивались поглубже в норы. Но стоило наступить кризису, и они из нор вылезли. А современные европейцы, да и что уж говорить, многие из граждан моей страны. Живут где-то не там, играют в компьютерные игрушки, стараются не видеть дальше своего носа. А эти, которые девочку убили, лишь один пример, одна из таких группировок, и их пруд пруди, целые гос-ва такие есть. И всё это из-за того, что некоторые сильные люди мира сего, слишком заигрались в прибыли экономик, и забыли, что этим заняться нечем. Хотя что до именно этих, тут немного другая история...

   -Не знаю.

   -И не знай, бросай её, мы ей не поможем уже.

   -Но...

   -Что но? Твоя страна последние дни доживает, не до всех теперь, не до традиций, надо действовать. Мне надо на фронт, тебе работать, и хорошо работать, а не сопли жевать и идти напиваться.

   Мы сели в машину и молча поехали. Мой шофёр гнал, он был очень зол. Может на меня, может ещё на кого, главное он перестал называть меня маньяком и фашистом. Увидел девочку, проснулся, и сразу многое понял, не стоит всё же называть фашистом любого, кто задумывается над национальным вопросом, всё же быть может, этот человек просто чуть больше в жизни видел, и потому больше понимает.

   На аэродроме меня какое-то время игнорировали, потом выдали мешок денег в 200тысяч долларов, дали расписаться на каком-то левеньком листочке и сказали идти на четырнадцатый рейс. На вопрос, почему мне выдали всего 200тыс а не два по пол миллиона в евро и долларах, мне ответили, что деньги не пришли. Смотря на то, на каком листочке мне пришлось расписываться, я понял, что крупные начальники круто зарабатывают не только в нашей стране. Всё же глупый этот поляк, не понимает, я ведь лечу за него воевать, быть может от того сколько у меня будет денег, зависит, сложится фронт или нет. Мы победим, или иранцы придут через год осаждать Варшаву. Хотя с другой стороны, миллион двести тысяч, что от них толку? У нас в России такие деньги не столь уж и солидны, целую армию наёмников как рассчитывает верховное командование, на такие деньги не наберёшь, ну никак.

   В самолёте мне выдали парашют, на случай если что-то случится я мог выпрыгнуть, мне даже место выделили около люка, я то был вип пассажиром, а не грузом, как большинство остальной, присутствовавшей на борту пехоты. Также мне выдали новый костюм, сильно смахивающий на костюм российского военного, объяснили, что это для маскировки, если кто-то меня обнаружит, никто не должен заподозрить во мне НАТОвского военного, иначе сразу убьют. Те кто будет десантироваться со мной знают кто я, а для 26ой дивизии мне выдали спец приказ, документы и пояснение. А самое главное, здесь на аэродроме, меня наконец догнали три моих ордена, которые я теперь очень ценил. Просто потому, что мне их выдали в России, в той России, которую ещё можно было назвать русской, независимой страной.

   Спустя два часа полёта, мы уже летели где-то над Москвой. Здесь, впервые, по самолёту объявили воздушную тревогу, это значило, что я в случае чего должен открывать люк и выпрыгивать, а остальные должны были ждать пока выпрыгну я, а потом пытаться выпрыгнуть тоже. Как бы готовность к этому. Меж тем нас начало мотать, я вспомнил, примерно так же меня когда то уже мотало, когда нас пытались сбить китайские истребители. Только тогда было гораздо холоднее, и мы были хуже закреплены.

   Ещё через час полёта пилот сообщил, что мы приближаемся к Самаре. Связи с аэродромом нет, и нам предстоит какое-то время летать кругами и ждать связи. Хотя на самом деле её и раньше не было, просто считалось, что облака просто экранируют сигнал, слишком слабого дивизионного передатчика, или его повредили. Спустя двадцать минут связь так и не появилась, пилот сообщил, что по инструкции надлежит провести десантирование личного состава, и совершить посадку на авиабазе под Смоленском. Я уже собирался выпрыгнуть, но пилот связался с командованием и сообщил новые инструкции. Выпрыгивать надлежало только мне, остальным вернуться, связи с 26ой дивизией, нет с утра, возможно она погибла, или перебазировалась и в любом случае высадка слишком опасна, слишком велика скорость ветра, нет связи. 'чёрте с два европейцы своих берегут, даже в такое время, ну что ж один так один'. Через минуту я уже выпрыгнул из кабины самолёта.