3
До сих пор в жизни моей сестры было трое мужчин, двое из которых, по ее мнению, оказались лишними. Хватило бы и одного. Незадача заключалась в том, что она не знала, кого именно. Первым был Иван. Они дружили с подготовительного класса до шестого. Я не знала Ивана в детстве, так как еще не появилась на свет, но мне о нем много рассказывали, особенно мама. Маленький, белокурый, мечтательный мальчик с большими серыми глазами. Позднее фотографии Ивана в зрелом возрасте часто появлялись в экономической прессе, так как до пенсии он руководил международной сетью крупных отелей. Иван был сыном Глозеров. Каждое утро он заходил за Бенито и Синеситтой, чтобы вместе идти в школу, находившуюся в трехстах метрах от нашего дома. В то время Бенито только приехал из Чиангмая (Таиланд). Он был робким и ласковым ребенком, экзотическая и спокойная красота которого очаровала весь квартал. Иван стал его лучшим другом, и, поскольку мальчики всегда влюбляются в сестер лучших друзей, особенно в семилетнем возрасте, влюбился в Синеситту. И написал ей письмо. Она прочитала его несколько раз, не понимая, о чем идет речь. У нее не было никакой склонности ни к любви, ни вообще к чему бы то ни было. Письмо ее даже не взволновало. Единственное, что заботило Синеситту по возвращении из школы — как бы поскорее приступить к домашним заданиям. Если она заканчивала их до ужина, то открывала книжку из «Розовой библиотеки», считая, что это чтение для ее возраста. Позднее она перешла к «Зеленой библиотеке», потом к коллекции «Красное и золотое», а став взрослой, старательно прочитывала по две книги, которые клуб «Франс-Луазир» присылал ей каждый месяц, и поэтому ей не приходилось покупать их самой в книжном магазине. Она читала, полагая, что это необходимо. И читала главным образом то, что читали все, будучи убежденной, что если все что-то читают, значит это что-то полезно всем. После ужина она принимала ванну и, поцеловав родителей, убегала к себе в комнату, ложилась в постель и сразу засыпала. Бенито же с наслаждением продолжал сидеть на коленях у мамы, которая показывала ему фотографии нашей семьи, рассказывала какую-нибудь старую австрийскую легенду или молча гладила по голове, не подозревая, чем закончится эта нежная идиллия.
Только раз в день Синеситта проявляла оригинальность, приводя в порядок свой пенал под обеспокоенным взглядом Бенито, который видел в этом, как он написал в своей первой книге «Ад мне лжет», признак разлада и ненормальности в нашей семье. Она начинала заниматься своим пеналом перед приходом Ивана, и это продолжалось так долго, что оба мальчика часто уходили в школу одни, оставляя расстроенную Синеситту со своими резинками и ручками. Чего-то недоставало или что-то было лишним, но она не могла решить, что именно. Синеситта была уверена, — хотя за все школьные годы этого ни разу не случилось, — что, увидев ее пенал, преподавательница накричит на нее и даже выгонит из класса. В конце концов она закрывала пенал и укладывала его в портфель, чтобы тут же вынуть и убедиться в том, что ничего не забыла. Она снова выкладывала пенал на стол, начинала плакать, но услышав торопливые шаги матери со стороны кухни, запихивала все назад, неслась по лестнице и бежала вдогонку за мальчиками.
Синеситта дала брату письмо Ивана, как дают резиновую игрушку пуделю, чтобы тот поиграл с ней. Бенито прочел послание и понял его смысл, так как в то время был нежным и сентиментальным азиатом, всякий раз благодарившим небо за то, что нашел новую семью, усыновившую его. Первая — чета испанцев, — глава которой работал инженером в шведской телефонной компании «Эриксон», — погибла в авиакатастрофе над Куала-Лумпуром. Бенито показал письмо маме, которая показала его папе, и когда на следующий день, в среду, Иван появился в дверях нашего дома, чтобы поиграть с моими братом и сестрой, вся семья, кроме Синеситты, была в курсе его чувств.
Прошло несколько месяцев, в течение которых ребенок, видя безразличие Синеситты, хирел, отказывался, когда был у нас, от шоколада и тартинок с маслом, дома съедал на обед лишь неспелый банан, а в школьной столовой отдавал свою порцию говядины по-бургундски с картофельным пюре Бенито, который был безмерно счастлив побыстрее набраться сил, чтобы расстаться с детством и опустошить всю землю. Когда наш маленький сосед заболел, Синеситта, казавшаяся огорченной, заявила, что Ивану следовало бы побольше есть, иначе он перестанет расти, затем закрылась в своей комнате, чтобы, как представлял Бенито, без конца вертеть свой пенал, точить карандаши, чистить резинки, укладывать ручки, выворачивать все обратно на стол и начинать сначала.