11.50.
К счастью, убитых в этом противостоянии спецназов КГБ и МВД не было… Но к полудню в Склифосовского привезли девять человек. Пятеро “щелоков-ских” спецназовцев прибыли под конвоем, в том числе и подполковник Р., честно пытавшийся выполнить санкционированное самим Брежневым распоряжение министра МВД по захвату Андропова. Он погибнет под скальпелем хирурга к вечеру 11 сентября, став единственной жертвой из десяти, раненных в перестрелке у дома 26 на Кутузовском проспекте Москвы.
Последний, десятый офицер — бывший телохранитель дочери будущего генсека Ирины Андроповой был доставлен на одну из подмосковных дач, где ему обеспечили индивидуальный уход.
14.30.
Сразу после перестрелки на Кутузовском по указанию Андропова в Москве была прервана связь с внешним миром. Все международные рейсы из Шереметьева — официально! — были отменены из-за розы ветров.
Оперативно была выведена из строя компьютерная система французского производства, регулировавшая телефонную связь СССР с зарубежными странами, закупленная для Олимпиады-80, поэтому ее “поломка” могла стать эффективной антирекламой, и эта дезинформация была слита КГБ в западные СМИ.
Операция по задержанию Андропова провалилась, но даже если бы она удалась, все равно через два месяца Брежнев умер, и рядом с ним были только андроповские сотрудники из “девятки”».
17 декабря 1982 года — через месяц после смерти Брежнева — Щелоков был уволен в связи с «узбекским делом», начатым по инициативе Андропова. Оно завершилось приговором Юрию Чурбанову — первому заместителю Щелокова и зятю Брежнева. 6 ноября 1984 года Щелокова лишили звания генерала армии. 10 ноября, специально в День милиции, об этом сообщили в центральных газетах.
12 ноября на Кутузовский 26 к нему с обыском пришли следователи Главной военной прокуратуры. 7 декабря Щелокова исключили из КПСС, а 10 декабря в предсмертной записке генеральному секретарю Андропову и Политбюро он написал: «Прошу Вас, не допускайте разгула обывательской клеветы обо мне, этим невольно будут поносить авторитет руководителей всех рангов, а это в свое время испытали все до прихода незабвенного Леонида Ильича. Спасибо за все доброе. Прошу меня извинить. С уважением и любовью Н. Щелоков».
Он спрятал этот документ в стол, ключ к которому носил всегда с собой, но дубликат у кого надо вполне мог быть.
Через два дня, 12 декабря, без судебного решения опальный министр был лишен звания Героя Соцтруда и всех наград, кроме военных.
13 декабря 1984 года, согласно официальной версии, он выстрелил себе в голову из коллекционной двустволки, оставив два письма, датированные… 10 декабря 1984 года. Одно генсеку и в Политбюро, другое — детям.
Когда сотрудники ГВП прибыли для осмотра места происшествия, вся семья Щелоковых была в сборе, а мертвый Николай Анисимович лежал лицом вниз в холле — выстрелом в упор он снес себе полголовы. На нем был парадновыходной мундир генерала армии с муляжом медали «Серп и Молот», 11 советскими орденами, 10 медалями, 16 иностранными наградами и знаком депутата Верховного Совета СССР, под мундиром — сорочка из трикотажного полотна с расстегнутым воротом, галстук отсутствовал, а на ногах были домашние шлепанцы.
Под телом Щелокова находилось двуствольное бескурковое ружье 12 калибра с горизонтальным расположением стволов и заводским клеймом на ствольной планке «Гастин-Раннет» (Париж).
Главный военный прокурор СССР Катусев намекнул на причастность сына к смерти экс-министра публично, написав:
«Достоверно знаю одно: санкционируя обыски у Щелоковых, я действовал самостоятельно, без чьей-либо подсказки. Так что совпадение во времени здесь случайное… Но я согласен с тем, что смерть Щелокова многих устраивала больше, чем судебное разбирательство его уголовного дела… в числе этих многих могли быть и прямые наследники Щелокова, — в перспективе маячил суровый приговор с конфискацией имущества».
Когда Катусев работал над книгой «Процессы. Гласность и мафия, противостояния» в 1989 году, он сказал, что эту версию очень настойчиво попросили не разрабатывать несколько уважаемых вельмож, включая Алиева.
После провала попытки сентябрьского переворота от Щелокова многие отвернулись, и он неосмотрительно обзавелся новыми (подставными) знакомыми.
Невестке Щелокова — Нонне Шелашовой дали понять, что если Николай Анисимович «не исчезнет», то и ей самой, и мужу грозит не просто конфискация всего нажитого, а тюремный срок.