Именно они были призваны Андроповым, чтобы сделать более гибкой работу всесильного, но неповоротливого партийного аппарата. Можете себе представить, что встреча с этими людьми для меня и Тарковского была большой неожиданностью, потому что они представляли собой свободно мыслящих, образованных, говорящих на нескольких языках молодых интеллектуалов.
И свобода размышления, которой мы пользовались в наших застольных беседах, наводила меня на мысль, что Андропов не такой, как его предшественники, если он берет подобных людей к себе в консультанты, — это говорило о его широком мировоззрении, не укладывающемся в догматы советской официальной элиты. Кстати, Бовин и Шишлин были ответственны за написание речей для Генерального секретаря, в ту пору уже Брежнева.
Они рассказывали мне, что старались получить доклад последними, прежде чем он должен был появиться перед глазами Брежнева, и проверяли, не изъят ли из доклада абзац о культе личности. Потому что в предыдущих секторах сталинисты всегда вычеркивали упоминание о культе личности и любую негативную оценку Сталина. Люди из аппарата Андропова всегда аккуратно восстанавливали этот абзац и “охраняли” его до самого выступления, ибо это давало легитимное право оперировать идеями антисталинизма.
Андропов символизировал собой крыло советских “либералов” и в какой-то степени антисталинистов, конечно, в этом себя никогда публично не проявляя. Андропов интересовался европейским коммунизмом, потому что он имел дела всегда с западными коммунистами. А западный коммунизм развивался довольно активно в сторону ревизии сталинских догматов… попытки либерализации зарождались не где-нибудь, а в недрах самого ЦК КПСС и проводились людьми, которых я знал.
В середине 60-х годов под натиском либерального крыла в партии назревала идея экономической реформы в стране, которую должен был проводить в жизнь премьер Косыгин. Косыгин был экономистом и шел на эти реформы довольно неохотно, понимая, какое сопротивление вызовет подобная либерализация у сталинистов.
Это понятно, в то время партия была тотальным монополистом умов, душ, недр, короче — всего богатства, имеющегося в стране. Партийная элита имела неограниченный контроль над всем, а любая либерализация лишала коммунистов монопольных привилегии.
Реформам и всем тенденциям либерализации пришел трагический конец, когда в Чехословакии коммунистический лидер Александр Дубчек почувствовал конъюнктуру и решился быть первым, проведя Пражскую весну (1968). Он начал в Чехословакии активный процесс реформирования всех структур государства и партии. Проект Дубчека относительно децентрализации экономики получил название “социализм с человеческим лицом”.
Мы смотрели тогда с удивлением, с восторгом на то, что происходило в Праге. В отличие от моих друзей из ЦК, которые опасались, что все это может привести к трагическим последствиям. Собственно, так и случилось. Советские сталинисты, воспользовавшись тем, что Чехословакия быстро становится на антисоветские позиции, ввели танки в эту страну и немедленно поставили крест на всех реформах в СССР, мотивируя тем, что подобные реформы могут привести к такой же катастрофе — возмущению советского народа против всей тоталитарной системы.
Я помню, как я встречал своего друга Колю Шишлина в аэропорту. Тот прилетал с переговоров между руководителями компартий СССР и Чехословакии. Он вышел ко мне с трагическим лицом. “Все кончено. — сказал он. — Мы десять лет тихо “подбирались” к окопам неприятеля (сталинистов), а этот идиот встал и “побежал”, всех нас выдав. Нашему поколению реформы сделать не удастся — про них надо забыть лет на двадцать”.
Мудрый Николай был абсолютно прав. Именно через 20 лет — с середины восьмидесятых — забрезжила идея реформ. Именно тогда на исторической арене и появится Михаил Горбачев в роли реформатора. Горбачев переводится в Москву в конце 70-х по прямой протекции Андропова. Тот часто отдыхал на юге, лечил почки в Кисловодске, а Горбачев был первым секретарем Ставропольского крайкома КПСС.
Горбачев нравился Андропову, и он представил его Брежневу, которому интеллигентный современный молодой партийный деятель тоже понравился. Так Горбачев появился в Москве (1978) на должности секретаря ЦК по сельскому хозяйству.
Идея реформы и либерализации принадлежала Андропову, ибо он, как глава КГБ. был лучше всех осведомлен о катастрофическом положении в экономике Советского Союза. И когда он стал главой государства, он получил возможность начать осуществление давно выношенного плана.