Агенту Людеку Живчаку была поставлена задача сделать вид, что он был убит. Скорая помошь была немедленно отправлена забрать «тело». Но эта операция «Клин» была лишь частично успешной. Джейкс был свергнут, но агенты КГБ не смогли взять процесс под контроль и остановить протестное движение студентов.
Но эта история началась задолго до кровавого переворота. Сосед Горбачева по комнате в общежитии МГУ, сын чехословацкого профессора Петера Млы-наржа Зденек, был завербован контрразведкой Чехословакии после того, как отказался от своего отца, арестованного за активное участие в антипартийной группе.
Вскоре Михаил Горбачев познакомился и женился на Раисе, и они стали жить вместе, а Зденек переехал в комнату к Лукьянову, который со временем стал председателем парламента. Дружили они вчетвером, и формальным вожаком четверки был Михаил, а реальным — самая умная и целеустремленная круглая отличница Раиса.
Через год отец Зденека был выслан в Великобританию и попросил организовать встречу с сыном. Еще через год при получении визы Зденек вступил в контакт с сотрудником английской разведки по имени Гарри, которому он дал письменные характеристики на Горбачева, его жену Раису, на Лукьянова и Александра Зиновьева, будущего философа-диссидента, который вскоре стал политэмигрантом.
Со временем каждый из этой четверки стал тем, кем и был по своей внутренней сущности. Горбачев — тщеславным предателем, Раиса — его наставницей, Зденек — диссидентом и правозащитником. Зиновьев, пройдя через крещение диссидентством и эмиграцию, остался патриотом России, верным идеалам справедливости, а Лукьянов — членом Политбюро, который хотя и не был членом ГКЧП, но в 90-е подвергался аресту на год за защиту восставшего против Ельцина Верховного Совета.
Связь Горбачевых со Зденеком, ставшим в ЧССР начальником отдела ЦК по правовым вопросам, не прерывалась, они регулярно созванивались и трижды встречались за границей — во Франции, Италии и Чехословакии. Зденек при поддержке кураторов из Лондона получал хвалебные рецензии на свои научные работы и награждался премиями международных правовых организаций, служивших «крышами» спецслужб. И это служило наглядным примером для Горбачева.
В это время Зденека передали на связь американским спецслужбам, которые поручили ему продолжить активное изучение сильных и слабых сторон советских и чехословацких партийных руководителей, особенно в Грузии и на Украине.
Еще со времени руководства комсомольской организацией Ставропольского края Горбачев сдружился с коллегой — секретарем комсомола Грузии Шеварднадзе. С тех пор они дружили семьями и были единомышленниками в критической оценке ситуации застоя в экономике и стремлении преобразования Советского Союза по примеру стран Восточной Европы.
В Москве, после прохождения стажировок в США и Европе, организованных по инициативе Андропова и Гвишиани, в ЦК сформировалась другая группа перестройщиков, которым суждено было объединиться и совершить в стране ползучий государственный перевороте 1989–1991 годах.
Это были Анатолий Черняев, Александр Яковлев, Георгий Арбатов, Шахназаров-старший, Владимир Лукин и Мераб Мамардашвили. Все они считали, что в советском социализме много бюрократии и мало человеческого. Насчет бюрократии они были правы, а вот в человечности западной демократии они заблуждались, и за это советский народ дорого заплатил в 90-е годы.
Александр Яковлев, после командировки в США сделавший блестящую карьеру в ЦК, затем четыре года пребывал в сомнительной должности и.о. начальника отдела пропаганды. Якобы Андропов имел на Яковлева какой-то компромат за время его стажировки в США. Но вскоре произошел неожиданный поворот в политической позиции Яковлева.
Когда накануне празднования 50-летия Октября появились статьи о том, что в республиках утрачивается национальное своеобразие и ущемляется статус русского народа, как государственно образующей нации, Яковлев без санкции Суслова и Политбюро опубликовал программную статью в «Литературной газете», где критиковал «русскую партию» и призывал «вернуть народу Сталина».
Это грозило расколом в элите партии. Яковлев был сослан послом в Канаду, где опального коммуниста обласкали и взяли под опеку руководители Канады, а затем и американские спецслужбы. После этого Сталина он стал именовать не иначе как иродом и душегубом. Это чем-то удивительно напоминает неожиданное перерождение ортодоксального коммуниста Волкогонова в либерального демократа. Действительно, от любви до ненависти — один только шаг, который в политике превращает единомышленника и друга в злейшего непримиримого врага.