Формально бегство дочери Сталина действительно стало поводом для его снятия, хотя в качестве предлога могли использовать что угодно. Главным было то. что политическая ситуация в руководстве страны обострилась настолько, что дальше оставлять его руководителем КГБ Брежнев уже не мог. Он откровенно объяснил замену Семичастного Андроповым необходимостью приблизить КГБ к ЦК КПСС. Андропов переходил в КГБ с должности секретаря ЦК, а Семичастного послали на Украину.
Шелепин отсутствовал на этом заседании Политбюро, сославшись на то, что он болен. О результате голосования он знал заранее, но готовился к решающей битве с Брежневым на предстоящем пленуме ЦК и считал, что после своей победы вернет Семичастного в КГБ. Для этого он начал переговоры с членами Политбюро. Микоян потом вспоминал:
«Совершенно неожиданно для меня группировка Шелепина в начале 1967 года обратилась ко мне с предложением принять участие в их борьбе против группировки Брежнева. С июня 1966 года я уже не был в составе Президиума ЦК, но членом ЦК и членом Президиума Верховного Совета оставался. И вот мне сообщили, что группировка Шелепина недовольна политикой Брежнева и что ее поддерживает большинство членов ЦК.
В начале 1967 года мне предложили принять участие в борьбе против Брежнева: выступить первым, исходя из моего авторитета в партии, после чего они все выступят и сместят Брежнева с поста первого секретаря. Это предложение сделали, конечно, тайком, через моего младшего сына. Сын добавил от себя, что его заверили, что я буду восстановлен в Президиуме ЦК и т. д.
Я ему передал мой ответ примерно так: “У меня нет никаких личных оснований быть на стороне Брежнева и его окружения, а тем более защищать его. Однако это вопрос политический, и я не вижу, с какими политическими аргументами и собственными намерениями группировка Шелепина выступает. Уже поэтому я не могу выступать застрельщиком в их борьбе. Пусть поставят вопрос на Пленуме ЦК: выскажут претензии, сформулируют свою программу действий"».
Для осторожного Микояна Брежнев и Шелепин были одинаково далеки с их планами захвата Западной Европы — у одних с помощью армии, а у другого — руками агентов влияния КГБ. Поэтому на июньском пленуме 1967 года, после отказа Микояна, позицию Шелепина озвучил член Политбюро и секретарь Московского горкома Егорычев, который был связан с Генштабом. Устиновым и другими советскими маршалами.
Шелепин начал пленум с критики ЦК, который якобы мало уделял внимания обороне Москвы. Кроме того, он поднял национальный вопрос и отметил рост национализма в республиках, а затронув еврейский вопрос, сказал, что евреев у нас унижают.
После этого Егорычев заявил, что военные приукрашивают состояние надежности противовоздушной и противоракетной обороны Москвы. От Семичастного он узнал, что часть поставленных на боевое дежурство ракет не имеет боеголовок в результате тайного соглашения министра среднего машиностроения Славского с министром обороны Малиновским.
Во время выступления Егорычева в зале стояла гробовая тишина. После выступления его проводили аплодисментами, считая, что его речь была одобрена Брежневым, а вечером звонили домой и поздравляли. Однако на следующий день отношение к нему переменилось. Членов ЦК за ночь «переформатировали».
Егорычева поддержали первый секретарь Ленинградского обкома Толстиков и первый секретарь Челябинского обкома Родионов, заранее подготовленные Шелепиным. Но на следующий день кандидаты в члены Политбюро и первый секретарь ЦК компартии Узбекистана Рашидов и первый секретарь ЦК компартии Грузии Мжаванадзе резко осудили Егорычева. Их поддержали первый секретарь Горьковского обкома Катушев и первый секретарь Краснодарского крайкома Золотухин, который заявил, что незачем членам ЦК лезть в такие серьезные и секретные вопросы.
Сражение за власть «комсомольцами» было проиграно, они оказались в меньшинстве. Поняв это, Шелепин выступать не стал. Он надеялся, что не все еще потеряно, и просчитался. Брежнев неожиданно освободил Семичастного от руководства КГБ.
Не успел Семичастный приехать на Лубянку и вызвать заместителей, как в его приемной первым появился Кириленко, за ним — Пельше, Мазуров и Андропов. Семичастный предложил чаю и спросил о цели их прихода.
— Мы пришли работать, — коротко ответил Кириленко. — Разве ты не слышал на Политбюро?
— Но ведь еще нет Указа Президиума Верховного Совета об освобождении меня от занимаемой должности, — пытался возразить Семичастный.
— Указ будет, — жестко ответил Андропов.