— Ваш Егорычев что, не понимал, что делает? Его выступление на пленуме — это же был пробный шар. Это был выпад против Леонида Ильича! Что вы там задумали? Заговор против Леонида Ильича затеяли?
Владимир Семичастный считал, что главной ошибкой Шелепина было то, что он противопоставил себя остальным члена Политбюро:
— Шелепин, когда стал членом Президиума, не взял охрану. Брежнев меня спросил: почему Шелепин без охраны ездит? Я говорю: он же отказывается от охраны. Пусть скажет, я ему завтра хоть взвод поставлю. Тут Шелепин встает и говорит: «Леонид Ильич, а зачем нас охранять? Я считаю, что нужно охранять три первых лица — первого секретаря, председателя Президиума Верховного Совета и главу правительства. А нас-то чего охранять? От кого?»
Шелепин даже когда был председателем КГБ, ходил без охраны. Его товарищи стыдили:
— У тебя же полный портфель государственных секретов.
Заодно Шелепин выступил против «иконостасов». Он сказал, что ему стыдно, когда во время демонстрации он стоит на Мавзолее, а рабочие несут его портрет. Зачем повсюду выставлять портреты вождей?
Члены Президиума ЦК замолкли. Но тут вмешался секретарь ЦК Суслов, ведавший идеологией:
— Это традиция такая. В этом проявляется авторитет партии. Нас не поймут, если отменим.
На этом обсуждение вопроса закончилось.
Председатель КГБ Семичастный встал:
— Ну так как, ставить Шелепину охрану?
Шелепин махнул рукой:
— Ставь…
Шелепин раздражал товарищей по партийному руководству разговорами о том, что члены Политбюро оторвались от масс. Кому такое понравится? Крайне щепетильный, он не делал себе никаких поблажек. За все платил.
Это подтверждает Валерий Харазов:
— Он переезжал с квартиры на квартиру. Однажды ему сделали ремонт. Он спросил, сколько стоит ремонт. Ему принесли документы. Он их просмотрел и попросил помощника заплатить. Об этом узнали его коллеги. Не бывало еще такого! Члены Политбюро обиделись: в какое положение их поставил Шелепин! Что же, и им теперь за все платить? Не привыкли.
Он подготовил большую записку о том, что высшим руководителям необходимо вести себя скромно. После этого его коллеги по партийному аппарату стали относиться к нему с опаской, а потом с ненавистью.
Затем он высказался против того, чтобы члены Политбюро сами себя награждали орденами. Это было расценено уже как оскорбление.
Философ Мераб Мамардашвили отмечал, что советская власть принципиально придерживается всего среднего и не терпит слишком активного или революционного, даже если это власти на пользу, не терпит. Карьера Шелепина не удалась, потому что он был слишком определенный. Они даже этого не любили. Шелепин оказался неудобен для Брежнева и Политбюро, даже когда его назначили руководить профсоюзами. Он стал общаться с рабочими, занялся строительством санаториев для рабочих. Популярность его росла.
При нем профсоюзные комитеты почувствовали себя уверенно и на равных говорили с администрацией, не позволяя директорам нарушать права рабочих. Поэтому все предложения, которые он вносил, работая в ВЦСПС, отклонялись.
Когда руководитель ТАСС Замятин решил построить дом отдыха для сотрудников с помощью профсоюзов, встреча с Шелепиным чуть не привела его к отставке. Замятина срочно вызвали к Брежневу, который прямо ему заявил:
— Если бы я тебя не назначил на эту должность два месяца назад, то сегодня бы снял.
— Чем же я провинился? — спросил Замятин.
— Ты у Шелепина в ВЦСПС был?
— Да, я хотел ускорить строительство дома отдыха.
— Но ты с ним еще и обедал?
— Он меня пригласил, — признал Замятин.
— О политике говорили? Честно.
— Ни слова, — поклялся Замятин. — Только о социальных делах.
Тогда Брежнев популярно объяснил ему ситуацию:
— Всех идеологов, которые окружали Шелепина, мы отослали за рубеж или в другие места. Сейчас он ищет новых людей на идеологическом фронте, формирует новую команду. И тебя не случайно пригласил пообедать. Он, видишь, не бросил своих идей. Мне это не нравится. И мы с этим покончим. Может, я виноват, что не предупредил тебя, но я не мог предположить, что ты сразу поедешь к Шелепину… Тебе надо знать, каких друзей выбирать…
Шелепин рассказывал, как накануне пленумов ЦК он зашел к Косыгину. Сказал, что настаивает на принятии поправок к пятилетнему плану, предусматривающих повышение жизненного уровня людей, и предупредил: если Косыгин этого не сделает, то Шелепин выступит сам. Алексей Николаевич сообщил об этом Брежневу, который через час пригласил к себе Шелепина и спросил: