Еще более сложные отношения у министра обороны сложились также и с секретарем ЦК Устиновым, курировавшим военно-промышленный комплекс страны, создававший вооружение и технику для армии. Устинов еще в июне 1941 года был назначен Сталиным наркомом вооружений РККА и с тех пор руководил оборонной промышленностью. Он считал себя человеком, сделавшим больше чем кто-либо другой для укрепления обороноспособности страны, поэтому не нуждается в чьих-либо советах, в том числе и министра обороны Гречко.
Вечером 26 апреля 1976 года маршал Гречко после работы приехал на дачу, лег спать и утром не проснулся. В правительственном некрологе причиной смерти был назван инфаркт. Скорее всего, это было правдой, однако не всей правдой. Знающие люди в окружении руководства страны не зря зло шутили, что «люди обычно умирают от поставленного им диагноза!».
Есть и другая приоритетная версия, но это сути дела не меняет. Известен древний афоризм: «Есть время жить и время умирать», который для политиков является не только истиной, но и приговором.
Многие, знавшие министра обороны по службе и в быту, утверждали, что он, несмотря на свои 72 года, многим, кто был значительно моложе, мог дать фору во всем. Сразу после его смерти министром обороны СССР стал Дмитрий Федорович Устинов, который не только получил звание маршала, не прослужив в армии ни одного дня, но и оставил за собой в Политбюро право курировать военно-промышленный комплекс.
По странному стечению обстоятельств, кроме смерти маршала Гречко, подобным образом умерли не только несколько членов Политбюро, которые действительно были в возрасте, что совсем не означает, что они обязательно должны были умереть в это время. Но оказалось, что умерли почти одновременно в течение года сразу несколько министров обороны в странах Варшавского договора.
Странным являлось то, что все они умирали при сомнительных политических ситуациях и обязательно во сне. На подобные факты неоднократно обращали внимание зарубежные и российские исследователи. Такие вопросы прямо задавали историки, писатели и специалисты руководителю Четвертого главного управления Минздрава Чазову. Но об этом будет рассказано далее.
Интриги. Андропов и Суслов
Осенью 1981 года здоровье Брежнева ухудшилось. Чазов первым проинформировал об этом Андропова, который понял, что претендовать на пост генерального в сложившейся ситуации может только тот, кто находится в ЦК — на Старой площади. Именно в это время умирает Суслов, который официально являлся вторым человеком в партии.
Многие историки и конспирологи посчитали его смерть подозрительным совпадением. Суслову шел восьмой десяток, однако он никогда не жаловался на плохое самочувствие. Он вообще подозрительно относился к врачам и старался избегать серьезных медицинских обследований. Только близкие знали, что его мучили боли в суставах рук.
Суслов умер 25 января 1982 года. Нет ничего странного в том. что о его смерти горевали немногие. Только члены семьи и ближайшие сотрудники, которым грозила потеря руководящих должностей. Остальные восприняли уход необщительного и странного Суслова с плохо скрываемой радостью.
Людям его поведение часто казалось нелепым. Летом он ездил в машине с закрытыми стеклами и запрещал водителю включать вентиляцию. В жаркие месяцы ходил в плаще, шляпе и калошах. Годами носил старую одежду, поэтому Брежнев однажды предложил членам Политбюро скинуться по десятке и купить Суслову новый плащ. Он часто вызывал бухгалтера ЦК и сдавал ему свою почти нетронутую зарплату.
В политических вопросах иногда поступал непоследовательно и странно, что коллеги принимали за трусость и конъюнктуру. В процессе всей своей жизни он был истинным сталинистом, но официально он ни разу не осудил культ его личности. занимая уклончивую или нейтральную позицию.
Он был за реабилитацию Сталина и его политики, но когда Политбюро поставило вопрос на голосование, категорически возражал, мотивируя свою позицию тем. что тогда руководство КПСС вынуждено будет признать, что партия ранее допускала серьезные политические ошибки. Подобное он считал недопустимым по определению.
Суслов был убежденным антисемитом, но, как идеолог партии, официально требовал наказания для редакторов, которые запрещали публиковать антисемитские статьи.
Несмотря на это, поведение Суслова было абсолютно логичным. Он слишком хорошо усвоил правила игры в высшем слое партноменклатуры, поэтому отделил себя ото всех, чтобы скрывать свою истинную сущность и не допустить ни малейшей ошибки, которая могла навредить его безупречной карьере. В результате у него не было интересов и привязанностей, не было друзей, но зато не было и недостатков.