Несмотря на то, что «правая ключица оказалась сломанной, на следующий день, отвергнув рекомендации врачей, Брежнев все же выступил на торжественном заседании и вручил республике орден. Только переворачивал листки текста речи левой рукой, так как правая была забинтована под пиджаком. О происшествии никто из присутствующих не узнал.
24 марта Леонид Ильич выступил на торжественном заседании, 25-го — на совещании руководителей республики, где вручил ордена Рашидову, и улетел в Москву. Однако после прилета в столицу его «сняли с самолета», так как стоять на ногах он не мог, и отвезли в больницу на Грановского. Оказалось, что трещина в ключице разошлась и кости сместились.
По настоянию Политбюро 24 мая он согласился выступить с докладом о Продовольственной программе на пленуме ЦК, где кандидатом в члены Политбюро был избран Долгих, а секретарем ЦК — Андропов. Его преемником на Лубянке стал председатель КГБ Украины генерал Федорчук, к которому Юрий Владимирович относился отрицательно. Но таково было желание Брежнева.
Сам Федорчук позже выразился об этом конкретнее: «Он меня ненавидел так же. как и я его». Так. в мае 1982 года у Андропова, кроме министра внутренних дел Щелокова, в Москве появился еще один враг в лице председателя КГБ.
Однако первоначально, хотя Андропов и занял кабинет Суслова, решения о том. что в отсутствие Брежнева он будет вести заседания Секретариата и Политбюро и фактически станет его преемником, принято не было. Это могло означать не повышение Андропова, а его почетное отстранение от реальной власти.
Сразу после смерти Суслова заседания Секретариата вел Черненко, а после майского пленума он должен был уступить это место Андропову. Для этого нужно было или решение Политбюро, или распоряжение Брежнева. Поэтому, когда 25 мая заседание Секретариата не состоялось, воспользовавшись этим обстоятельством. Черненко и Кириленко стали вести заседания Секретариата, не допуская к этому Андропова.
Но в июле под давлением Устинова в политический процесс вмешался Брежнев и предложил, чтобы Андропов взял руководство Секретариатом в свои руки. Укрепив свое положение. Юрий Владимирович немедленно поставил вопрос о борьбе с коррупцией и для начала предложил рассмотреть дело о первом секретаре Краснодарского крайкома партии Медунове.
Для этого КПК при ЦК КПСС подал в Секретариат записку «О многочисленных фактах взяточничества среди руководящих работников Краснодарского края». Уже 20 июля Андропов сообщил Секретариату ЦК. что по обвинению в коррупции в крае арестовано более 150 человек, а Медунов отзывается в Москву. По предложению Брежнева было решено рекомендовать его на пост замминистра. но Медунова сразу отправили на пенсию, а первым секретарем Краснодарского крайкома КПСС стал Воротников.
Опытный царедворец Чазов почти за месяц сообщил генеральному о близкой смерти Суслова, который на здоровье не жаловался. Александров-Агентов пишет: «В начале 1982 года Леонид Ильич отвел меня в дальний угол своей приемной в ЦК и. понизив голос, сказал: “Мне звонил Чазов. Суслов скоро умрет. Я думаю на его место перевести в ЦК Андропова. Ведь, правда же. Юрка сильнее Черненко — эрудированный, творчески мыслящий человек”».
Мудрый Леонид Ильич рассудил абсолютно правильно в отношении своих возможных преемников Андропова и Черненко, но не смог распознать в Горбачеве циничного терминатора, разрушившего вокруг себя все. в том числе и Советский Союз. Однако ошибся в оценке Горбачева не он один — за Михаила Меченого ходатайствовали также Андропов, Суслов и Устинов. Впрочем, у них наряду с ошибкой присутствовал и свой конъюнктурный и корыстный политический интерес.
Юрий Власов в книге «Временщики. Судьба национальной России. Ее друзья и враги» приводит свидетельство провизора кремлевской аптеки, составлявшего лекарства для кремлевских пациентов. Он рассказал Власову, что иногда в аптеку приезжал не привлекавший к себе внимания сотрудник КГБ, который, рассмотрев рецепты, протягивал провизору упаковку и говорил: "Вот этому больному добавьте в порошок, в таблетку или микстуру и т. д. ”».
Сотрудник ничего не пояснял и не комментировал, но его указания подлежали неукоснительному выполнению. Это не были ядовитые препараты. Но провизор прекрасно понимал смысл подобных манипуляций. Добавки в лекарства могли усугублять болезнь пациента, который через некоторое время умирал естественной смертью. Был ли этот человек сотрудником КГБ и чьи задания он выполнял, история умалчивает.