Стремительным броском энергия вырвалась из него, отбросив его назад на Элрика. Гален снова ощутил вес своего тела. Он зашатался, восстанавливая равновесие. Энергия начала концентрироваться там, где он и хотел, на том месте появилась красная, постепенно темнеющая сфера.
Но он по-прежнему не ощущал своего тела, так, как должно было быть, более того, весь зал воспринимался как-то ненормально. Воздух казался насыщенным энергией, само время ощущалось иначе, как будто оно вдруг замедлилось и исказилось. Сферическая область пространства темнела, лица Келла и Изабель за ней стали казаться странно искаженными, как будто он видел их сквозь мыльный пузырь. Себя он также ощущал искаженным: левая нога стала длиннее правой, левый глаз выпятился наружу, как будто его тело стало эластичным. Что-то искажало пространство и время.
Это был не прозрачный шар, какой создавало уравнение из двух элементов. Не волшебная мечта, воплощенная посредством древней технологии. Это было что-то бесформенное и ужасно опасное. Казалось, его мысли стали рыхлыми, рассеянными. Гален осознал, что должен это остановить. Он несет ответственность за это. Это его творение. Но отменяющее заклинание могло сработать только после того, как первое заклинание создавало что-либо. В странно искаженном времени его заклинание все еще сохраняло форму, продолжая что-то создавать. Что оно создавало, Гален не знал.
Он в отчаянии сосредоточился, визуализировал уравнение подключения к сенсорам, встроенным в кризалис. Левая сторона его головы, казалось, разбухала. Наконец, кризалис эхом отреагировал на уравнение, Гален смог взглянуть на данные сенсоров. Сенсоры отмечали повсюду вокруг него огромную энергию и огромную нестабильность.
Внутренность сферы приобрела красно-серый цвет, он больше не мог видеть Келла и Изабель. Как будто их больше не существовало.
«Элрик должен прекратить действие заклинания», – в отчаянии подумал Гален. Только ему под силу остановить заклинание в процессе наложения. Но Гален не мог с уверенностью сказать, был ли Элрик все еще здесь, за его спиной, или превратился во что-то, искаженное до неузнаваемости.
Потом темная поверхность сферы начала сжиматься, серый цвет внутри ее – блекнуть. Когда сфера стала уменьшаться, время восстановило свой нормальный ход. Сфера свернулась внутрь себя, исчезла. Его тело вернуло свою форму, и Гален внезапно почувствовал, что может дышать.
Когда он жадно втягивал в себя воздух, его слегка подбросило вверх. Мгновение он чувствовал себя полностью дезориентированным. Часть его разума, часть его тела казались недоступными, как будто их парализовало. Железная хватка удерживала его от того, чтобы развалиться на части. Уравнение было стерто из его разума. Сила, связывающая его с уравнением, покинула его.
Это ощущение не было похоже на то, что возникало при разделении. Он не был отделен от кризалиса, тот по-прежнему был его частью, однако, эта его часть была парализована. Ранее Гален несколько раз испытывал подобное, и всегда это доставляло ему неприятные ощущения.
Элрик отключил его биотек.
Зал потряс раскат грома – энергия, образовавшая сферу, исчезла так же быстро, как и возникла.
Чувство равновесия изменило Галену, и он, судорожно дыша, рухнул на пол. Элрик двинулся к нему, удерживая его кризалис.
– Не сопротивляйся, – сказал он.
Гален не мог заставить свое тело слушаться. Его сердце бешено билось, рот был заполнен слюной.
За щитом молчаливыми рядами стояли маги. На лицах ясно читалась их реакция. Они смотрели на него, как на чужака, явившегося им в первый раз. Как будто сейчас они увидели его – истинного и поняли, что он им не чета, что он совсем, совсем другой.
В центре сидел Келл, его темные глаза изучали Галена.
Глава 4
Гален сидел за грубым деревянным столом в главной комнате их дома. Его лицо было бледным, руки лежали на коленях. Элрик внимательно осмотрел его. Сейчас его дыхание и сердцебиение были лишь слегка выше нормы. Тем не менее, взгляд Галена до сих пор был прикован к какой-то, находящейся не очень далеко от него, точке. Элрик не мог проследить, куда был устремлен его взгляд, но он знал, что его ученик шокирован вызванной им огромной, разрушительной силой.
Сразу же, как только это стало возможным, Элрик увел его из зала. Маг знал о том, что Галену потребуется время на восстановление после дезориентирующего отключения кризалиса. Подобное всегда было тяжелым испытанием. К тому же заклинание, наложенное Галеном, им надо было обсудить наедине.
Гален почти восстановился физически, но выглядел ошеломленным, погруженным в свои мысли. Элрик давно заметил, что, сильно расстроившись, Гален становился очень спокойным. Так было в течение нескольких дней после похорон его родителей: Гален часами неподвижно сидел на стуле у камина, сложив руки.
В такое время Элрик начинал сомневаться в том, подходит ли он Галену в качестве наставника. Он долгое время жил один, и одиночество стало для него естественным. Роль учителя и отца была ему не свойственна. Он не испытывал желания завести детей, испытывая при их виде лишь раздражение, потому что они были непредсказуемыми, недисциплинированными. Во время своих визитов к родителям Галена, визитов, касающихся дел магов, Элрик со временем заметил, что Гален раздражает его меньше, чем другие дети. Тем не менее, взяв мальчика в ученики, он чувствовал себя неловко, опасаясь, что может не справиться с этой задачей.
Элрик был удивлен, обнаружив, что их характеры очень подходят друг к другу, и каким-то образом Гален вырос в многообещающего ученика. Хотя временами Элрик задумывался над тем, не было бы Галену лучше с наставником, который проявлял бы к нему больше родительских чувств.
Элрик поставил на стол перед Галеном чашку с водой, и это наконец вернуло того к жизни. Он взглянул на Элрика большими, жаждущими ответа, глазами.
– Что это было?
– Я не знаю.
– Оно было опасным.
– Похоже, что так. Я никогда раньше не имел дела с заклинанием такой силы.
– Я не терял контроль.
– И это, – произнес Элрик, – тревожит больше всего.
В начале обучения на стадии кризалиса ученики часто теряли контроль, что порождало мощные энергетические всплески. Но сегодня Элрик наблюдал другое. Заклинание Галена было сфокусированным, контролируемым. Оно не было выбросом непослушной энергии. Это было точно рассчитанное, направленное высвобождение огромной энергии. Элрик едва сумел вовремя остановить это.
Гален покачал головой.
– Я не знал…, что произойдет.
– Я это понял. Расскажи, как ты открыл это заклинание.
Гален принес из спальни экран и объяснил Элрику прогрессию уравнений, выведенную им из переводов на его язык заклинаний работ Вирден и Гали-Гали. Пока Гален рассказывал, Элрик радовался, заметив его оживление.
– Я понял, что в прогрессии отсутствует первое уравнение, уравнение из одного-единственного элемента. Его-то я и воспроизвел.
Элрик сел рядом с ним.
– Идея первого уравнения прогрессии. В твоем языке заклинаний оно обладает огромным значением. Но в моем языке ему нет аналога.
Гален был гениален в своем открытии. Хотя Элрик помогал Галену разрабатывать и развивать язык заклинаний, его язык сильно отличался от языка самого Элрика. Язык Галена был куда более сложным и упорядоченным. Элрик считал, что это может ограничивать возможности Галена, он представить себе не мог, что это приведет к новым открытиям.
– Я подумал, что это уравнение случайно в моем языке, что, может быть, оно вообще не сработает. Но оно… сработало.
Подобные заклинания могут объяснить некоторые загадки из истории техномагов. Но последствия применения этого заклинания тревожили Элрика.
– Оно порождает огромную энергию и нестабильность.
Гален вцепился руками в края экрана. Его до сих пор беспокоило то, что он натворил и как он пришел к этому заклинанию.
– Второй элемент должен стабилизировать первый. Вероятно, второй создает какого-то рода противодействующую силу.