— Цирцея!
Голова Гауэна резко дернулась вверх, на лице появилось испуганное выражение. Он прекратил рыдать.
— Цирцея!
Она мгновенно открыла глаза.
— Расскажи мне все.
Ее вздувшиеся, покрытые пузырями губы скривились. Голос прозвучал, как хриплый выдох.
— Нет.
Больше всего на свете Галену сейчас хотелось наложить заклинание уничтожения, почувствовать, как энергия стремительным могучим потоком вырывается из него, сжать Цирцею в кулаке своей воли и превратить в ничто.
— Куда вы собирались направиться после того, как выбрались бы отсюда? С кем собирались встретиться?
Глаза Цирцеи метнулись к Гауэну.
— Защити меня.
— Гален, что ты делаешь? — Гауэн провел рукой по лбу Галена. — Ты… ты горишь.
— Поддерживай в ней жизнь, — ответил Гален, продолжая пристально смотреть на Цирцею. — Нет, ты мне ответишь. Или узнаешь, что чувствует человек, сжигаемый заживо.
— Я бы предпочла… умереть сейчас, — она закашлялась, — …чем дожидаться, пока из меня выпотрошат имплантанты.
Кристалл Гауэна все еще лежал у него на коленях, а руки были вытянуты вдоль тела.
— Ну, — велел ему Гален, — делай, как приказал Блейлок.
Гауэн нервно кивнул, поднял кристалл над Цирцеей и закрыл глаза, сосредотачиваясь.
Гален взглянул на неподвижное, изуродованное тело Элрика, и невольная вспышка гнева заставила биотек отреагировать всплеском энергии. Он быстро начал еще одно упражнение, вдобавок к первому. Ему нельзя смотреть на Элрика. Если он еще раз это сделает, то точно потеряет контроль.
Гален визуализировал нужное уравнение, создал над головой Цирцеи сияющий ярко-синий шар, заполненный энергией. Ее красная, вздувшаяся кожа должна быть очень чувствительной, а обожженные нервные окончания сейчас ничем не были прикрыты.
— Ты не можешь… — выговорила она.
Энергия обрушилась на нее, плотная, сияющая волна пронеслась по ее голове, туловищу, ногам, сжигая остатки одежды и обдирая кожу. Цирцея вздрогнула, испуганно вскрикнула. Наложение простенького заклинания не принесло никакого облегчения Галену.
Гауэн резко отдернул руки, посмотрел на Галена расширившимися глазами:
— Что ты… Как ты можешь… Гален, остановись.
— И не подумаю. А если ты прекратишь заниматься ею, и начнешь сражаться со мной, она умрет.
Гален создал еще один синий шар. Цирцея взглянула вверх, посмотрела на шар испуганными глазами.
— Куда вы собирались лететь? — повторил он вопрос. — С кем собирались встретиться?
Волна энергии снова обрушилась на нее, сжигая пузыри, вздувшиеся на коже. Цирцея замычала, задышала быстрее. Гауэн снова поднял над ней кристалл и наклонил голову, закрыв глаза.
— Почему ты не воспользуешься своим великим заклинанием? — спросила Цирцея. — Убей меня.
Гален снова обрушил на нее поток обжигающей энергии. Она, стиснув зубы, забилась в конвульсиях. Ее кожа теперь была ярко-пурпурного цвета и странно блестела. Местами сквозь кожу сочилась кровь, ручейками бежала по телу.
Гауэн склонился над ней еще ниже, будто концентрируясь.
— Надо больше органелл, — шептал он.
Гален подошел к ней, нагнулся, взял ее за руки и сжал их так сильно, что сам начал дрожать. Наложил заклинание, передавая ей часть своих органелл. Его руки, сжимавшие окровавленные руки Цирцеи, скользили.
— Знай, — произнес он, — я пойду на все, лишь бы вырвать из тебя правду, и не позволю тебе умереть до тех пор, пока не добьюсь этого. Если ты мечтаешь о быстрой смерти, то говори сейчас.
Гален снова встал над ней.
Ответа не было, и синее пламя волнами побежало по ее телу, ее кожа с тихим шелестом начала трескаться повсюду: красные полосы сейчас пересекали ее губы, грудь, бежали по рукам.
Она хныкнула, и ее окровавленные губы, наконец, зашевелились, Цирцея хрипло, еле слышно зашептала:
— Мы собирались на… Вавилон 5. Морден. Он обещал… на ассамб… — она затряслась, захлебываясь мокрым кашлем.
Морден. Он играл на их слабостях. Он нашел дорогу к самым сокровенным тайникам, скрытым в глубинах их сердец. Он предлагал им возможность нести разрушения столь обширные, о каких они могли только мечтать.
— Выбирай обдуманно, Гален, — сказал он. — Многие отдали бы все за подобную возможность.
Морден предложил ему то, чего он желал больше всего на свете. И он отказался.
— Интересно, сможешь ли ты жить с этим решением.