— Я должен выудить у Мордена очень важную для нас информацию. Это все, что я могу сказать.
Олвин сурово и пристально смотрел на него:
— Круг послал тебя за информацией. И что дальше? Ты вернешься с информацией, а они, получив ее, продолжат сидеть на задницах, не собираясь пошевелить и пальцем?
— Олвин, — Г'Лил попыталась успокоить его.
«3,16228».
— Я не могу объяснить.
— Они до сих пор играют в свои мелкие игры, а галактика тем временем пылает. Они, что, не понимают? Здесь неприменимы совершенные иллюзии и волшебные трюки. С каждым днем эта война разгорается все сильнее. Ты не знаешь, — Олвин ткнул пальцем в дверь, его лицо покраснело. — Там гибнут миллионы. Тени сумели заставить всех сражаться со всеми. Ты нужен нам здесь. С твоей помощью мы сможем повернуть колесо войны в нашу пользу. Так дай же союзу Джона Шеридана надежду! С той битвы, где на их стороне выступили ворлонцы, больше им ни разу не удалось победить. Если в ближайшее время они не одержат победу в каком-либо сражении, союз распадется. Ты можешь дать им ее.
«3,31662». Он пробыл на станции всего лишь пять минут, а уже оказался вовлеченным в старый спор, начатый Олвином два года тому назад.
— Я не могу участвовать в этой войне.
— Почему бы нет? Зачем тебе возвращаться туда? Чтобы сгнить там? Я знаю, что ты не трус, но ведешь ты себя именно как трус.
— Это мое личное дело. Но драться я не буду.
— Если бы тебе было известно обо всем, случившемся за то время, что мы не виделись, если бы ты узнал, сколько народу погибло, включая множество соплеменников Г'Лил, ты бы так не стремился подчиняться приказам трусов из Круга. Это Элрик, не так ли? Он убедил тебя! — Олвин резко взмахнул рукой. — Солидарность — превыше всего!
Как всегда, Олвин не имел ни тени сомнений в собственной правоте. «3,46410».
— В убежище мне поручили наблюдать за тем, что происходит снаружи. Я знаю обо всем, знаю обо всех погибших, — он повернулся к Г'Лил. — От этого ничего не меняется.
— Как ты можешь так говорить? — Олвин вскочил на ноги. — Как можешь ты сидеть здесь, смотреть ей в глаза и говорить такое?
— Олвин, — Г'Лил резко, предупреждающе взглянула на него.
— Если я не выполню задание, погибнет еще больше народу.
— Магам грозит некая опасность, не так ли? — Олвин тряс головой, его челюсть напряглась от гнева. — Это все, что их беспокоит. Миллионы нарнов голодают, подвергаются пыткам, попадают в рабство. И это лишь крошечная часть трагедии, разыгрывающейся сейчас в галактике.
— Знаю.
Олвин шагнул к нему.
— Ты знаешь, и что дальше? Тебе плевать? Для тебя важнее подчиняться заповедям какого-то замшелого Кодекса, чем иметь дело с ужасом, творящимся прямо на наших глазах?
«3,60555».
— Миллионы гибнут, но их смерть для тебя пустяк?
Гален заметил, что непроизвольно сжал руки в кулаки, и заставил их медленно, палец за пальцем, разжаться. Самое главное — продолжать концентрироваться на выполнении задания. Потому что помимо задания не было ничего, кроме хаоса.
Олвин приблизился еще на шаг, Галену стало хорошо заметно, как сидящий в обтяжку коричневый пиджак на его груди поднимается и опускается в такт учащенному дыханию.
— Я жалел о том, что мы поссорились при расставании. Я думал, что виноват в этом: слишком сильно надавил на тебя, обозвал зомби, и упрекнул в том, что тебе плевать на Изабель. Но оказалось, что все это — чистая правда. Если бы ты хотел быть достойным ее, чтил ее память, и память Бурелл, ты бы плюнул на Круг, как это сделали они. Они погибли, открыто сражаясь в первых стычках этой войны, но, видимо, это для тебя не важно. Ты стал…
Ты даже хуже, чем тогда, когда мы в последний раз виделись. Когда-то Гален, ты заботился об окружающем. Ты смеялся и плакал. Когда ты был маленьким, ты часто подбегал ко мне и умолял научить тебя разным трюкам. Даже на ассамблее, я помню, как сильно ты нервничал, как был возбужден тем, что станешь магом и дождешься, наконец, собственного корабля. А сейчас… я не знаю, что случилось. Я будто разговариваю со стеной. Я смотрю тебе в глаза, но не вижу в них того мальчика, которого я знал, которого любил. Я даже не уверен в том, что ты — человек.
«3,74166».
— Я контролирую себя, — ответил Гален.
— Но какой ценой?
— Любой, какая потребуется, — отрезал Гален.
Олвин резко развернулся, прошел к холодильнику, вытащил бутылку пива. Одним длинным глотком опустошил ее почти наполовину.