Джордан вылез из гамака и, остановившись на веранде, стал смотреть на поля. Моросил мелкий дождь. Недели через две каждое семя даст до двадцати побегов, а при обильных дождях и жарком солнце тростник вырастет до десяти футов в высоту. Через год он сможет собрать первый урожай.
Джордан уже собирался снова лечь в гамак, когда его внимание привлекло какое-то движение в тростнике: казалось, будто в темноте кто-то барахтался в грязи. «Должно быть, какое-нибудь животное», — сказал он себе, следя за медленными, неуклюжими движениями, вероятно, животное было больно или ранено. Наконец Джордан решил выяснить, в чем дело, надел сапоги, накинул на себя плащ и, захватив карабин, спустился с веранды.
Вглядываясь в странную темную тень посреди поля, Джордан с трудом шагал по раскисшей почве. Что-то большое и сплошь покрытое грязью шевелилось на земле — что именно, из-за темноты и мороси разглядеть никак не удавалось. Внезапно где-то совсем рядом раздался стон.
— Боже мой! — сказал Джордан.
— Помогите!
Голос был очень слаб. Сделав несколько шагов, Джордан увидел на земле чью-то руку и тут различил в густой грязи очертания человеческой фигуры. Мужчина, лежавший на земле, время от времени стонал, как будто от страшной боли.
— Я помогу вам. Сможете встать? — спросил Джордан, наклоняясь.
— По… постараюсь.
— Кто вы?
— Элиас.
— Элиас… из Уиллоуби?
— Да, сэр…
Джордан попытался приподнять Элиаса. Раздался крик боли. «Это Макс избил Элиаса!» — понял Джордан.
— Я пойду за помощью, — сказал он и подумал, что без носилок не обойтись.
Вскоре Джордан вернулся с Саулом и Ноем. Уложив Элиаса на импровизированные носилки — лестницу с положенной на нее доской, они перенесли его в барак. При свете фонаря Джордан увидел на лице Элиаса многочисленные раны и кровоподтеки. Обе руки сильно распухли, скорее всего, были переломаны, видимо, Элиас закрывался руками от ударов по голове. Глядя, как дрожит и стонет Элиас, Джордан почувствовал, что его переполняет ярость.
— Нужно смыть с него грязь. Отнесем его к реке, — решил Джордан. Канаки бережно подняли носилки.
После этого Элиаса одели в широкую рубаху и мешковатые брюки одного из братьев Занг и осторожно уложили в постель. Все с ужасом смотрели на его израненную спину, свежие синяки и раны на лице. Убедившись, что кисти рук у Элиаса не сломаны, Джордан туго перебинтовал их. Канак с трудом дышал, по всей видимости, у него было сломано несколько ребер: не оставалось сомнений, какому страшному избиению вновь подвергся Элиас.
— Это Макс избил тебя? — спросил Джордан и тут же подумал, что сейчас нужно хотя бы на время оставить беднягу в покое.
Элиас покачал головой. Вдруг глаза его испуганно распахнулись — он вспомнил о случавшемся.
— Молчи, Элиас, не будем сейчас об этом. Помни: здесь ты в безопасности. Как только взойдет солнце, я пошлю в Бабинду за доктором. А пока я ничем больше не могу помочь тебе. Потерпи! От боли помогает ром, выпей немного.
— Мистер Джордан… сэр, я не могу оставаться здесь. Я должен вернуться… к мистрис Летиции, — задыхаясь, прошептал Элиас. Он попытался приподняться, но, застонав от боли, снова упал на постель.
— Элиас, тебе нельзя туда возвращаться. Если Макс узнает, что ты был здесь, он может убить тебя. А за Летицию не беспокойся.
— Ей плохо… очень плохо… у нее рана на голове, сэр….
— Рана на голове? Что случилось?
— Она упала… с лестницы. Хозяин… все это очень странно, сэр, но он не стал помогать ей. Мило Джефферсон., и я… мы вдвоем втащили ее в дом. У нее рана на голове, но хозяин запретил посылать за доктором в Бабинду. Я не знаю… выживет ли она, сэр.
— А что же случилось с тобой? — спросил Саул, понимая, что это еще не все.
— Мило Джефферсон побил меня, сэр. За… — Элиас стыдливо замялся, — за то, что я посмел дотронуться до миссис…
— За то, что помог внести ее в дом? — с недоумением спросил Джордан.
— Нет, сэр. Перед тем, как мистрис Летиция пошла в дом… мы долго говорили с ней, и она пожала мне руку. Мило Джефферсон видел это. Он сказал, что я не имел права касаться белой женщины.
Джордан с отвращением покачал головой:
— Как только рассветет, я сам поеду в Уиллоуби. Посмотрим, что можно сделать. А ты, Элиас, останешься здесь. Для своей миссис ты сейчас ничего больше не можешь сделать.
Джордан ушел в дом и долго мерил шагами веранду. Рассветет еще только через час. Лекси и Силия, конечно, послали бы за доктором, если в этом есть необходимость, но Джордан знал, что последнее слово в этом доме все равно останется за Максом. И, судя по словам Элиаса, рассчитывать на то, что Макс поможет жене, не приходилось…
Уоррен привез Лекси и Силию в Уиллоуби. У запертых ворот прохаживался Мило Джефферсон. Девушки, выйдя из коляски, с удивлением посмотрели на него.
— Что случилось, Мило? Почему ты стоишь тут, как часовой? — спросила Лекси.
Мило молча посмотрел на девушек и открыл ворота.
— А вам, мистер Моррисон, нельзя, — сказал он, преграждая путь Уоррену.
— В чем дело? — вмешалась Силия. — Уоррен мой жених!
— Таков приказ вашего отца, мисс Силия.
— Что тут происходит? — воскликнула Лекси. Мило, не обратив на ее слова внимания, запер замок. Девушки с испугом увидели у него за поясом рукоятку пистолета.
Взволнованные Силия и Лекси быстрым шагом шли к дому.
— Что-то случилось, — сказала Лекси, — я просто чувствую.
— Ерунда, — ответила Силия. — Что может случиться?
— Мило Джефферсон не так-то часто дежурит у ворот, Силия, — с раздражением сказала Лекси. Привычка Силии в упор не замечать очевидных, но неприятных вещей всегда крайне раздражала ее. — Пока нас не было, здесь что-то произошло! Надеюсь, по крайней мере с мамой все хорошо. Ты же видела, как она волновалась вчера вечером!
Девушки вошли в дом. Бледный и необычайно подавленный Макс сидел в гостиной. Сначала Лекси подумала, что он сильно выпил накануне, но тут же поняла, что отец не спал всю ночь.
— Привет, отец! — бодро сказала Лекси. — А где мама?
Макс поднял на нее мутные глаза:
— Где вы были?
— А… разве мама тебе не сказала? — Лекси предостерегающе взглянула на Силию. — Она сама предложила, чтобы мы остались на ферме Моррисонов, — слегка солгала Лекси. Ей совершенно не хотелось выслушивать раздраженные нотации Макса: она боялась, что Силия расскажет отцу, что они одни, без матери, провели эту ночь на личной ферме холостяка Уоррена.
Услышав эту ложь, Силия почувствовала себя крайне неловко, но отец, казалось, ничего не заметил.
— Где же мама? — с нетерпением повторила Лекси. Силия тем временем направилась в комнату матери. Макс молчал и даже не поднял головы.
— А почему Мило дежурит у ворот? — продолжала Лекси. — Что-то случилось ночью, да, папа?
— Я не желаю никого видеть, — коротко ответил Макс.
— Почему?
— Потому что не хочу! Разве не ясно?
— Нет, папа…
Послышался стук в дверь. Макс вздрогнул и вскочил на ноги.
— Кто там? — крикнул он. Лекси заметила, как взволнован отец, и встревожилась еще сильнее.
— Это я, хозяин, Мило, — послышался голос Джефферсона.
Макс подошел к двери:
— Я сейчас занят, Джефферсон. Что там у тебя? Сам решай, ты все знаешь…
— Я только хотел сказать вам… Элиас ушел, хозяин.
— Как ушел? Куда?
— Не знаю, хозяин. Ночью он убежал куда-то. Я думал, что он вернется.
— О черт! Поставь кого-нибудь на ворота и ступай разыщи его! — воскликнул Макс, хватаясь за голову. Не хватало еще, чтобы Элиас рассказал кому-нибудь о Летиции! А может быть, он решил пойти к констеблю Хокинсу?