Переведя взгляд на сына, эллон понял, что пока тот является свидетелем выяснения отношений между ним и Андунээль, они не сдвинутся с мёртвой точки.
— Леголас, — на выдохе произнёс он имя аранэна, — оставь нас.
— Отец, я не думаю… — нахмурившись, возразил юноша, но оказался тут же перебит.
— Думать нужно было перед тем, как отправляться к паучьему гнезду неподалеку от наших границ на юго-востоке, — нетерпящим пререканий тоном прервал сына Трандуил. — А сейчас оставь нас.
— Как прикажешь отец, — нехотя подчинился юноша.
Учтиво кивнув эллет, он поймал её взгляд и, будто бы извиняясь за своё бессилие, мягко попрощался с ней:
— До встречи, Леди Андунээль.
— До встречи, Леголас, — ласково улыбнулась она напоследок.
А когда принц ушел, улыбка исчезла с её лица. Делая глоток дорвинионского вина, она приблизилась к Владыке, останавливаясь по другую сторону стола, напрочь игнорируя кресло. Задумчиво поглаживая ободок бокала подушечкой указательного пальца, она опустила взгляд на сброшенные со стола бумаги, избегая его взгляда.
— Полагаю, о том, как всё было, вы уже узнали и от Фарласа, и от аранэна, — спокойно заключила она, будто речь шла о погоде, а не о том, как она и принц чуть не лишились жизней. — Так зачем здесь я?
— Я хотел вас видеть, — держась за те крохи самообладания, что у него ещё остались, произнёс мужчина. — С каких пор одного желания Владыки для вас недостаточно?
Она понимала, что стоило изобразить раскаяние, но если и чувствовала его, то не потому, что перечила королю, а потому, что из-за неё там в лесу погибли Стражи. Она не могла передать того ощущения, которое испытала, когда поняла, что на ней будет лежать вина, если принц падет в сражении. Ни незнание, ни желание защитить его ценой своей жизни, ничего не меняло и не оправдывало этого.
Вот только Трандуил не спрашивал о сражении с орками. Поэтому она равнодушно повела плечом и сделала пару шагов к окну, остановившись полу-боком к эллону. Залитая последними лучами закатного солнца, она на миг представила, что укрытый снегом лес, тонет в этом свете, будто в крови.
Не отрывая от неё взгляда, он мягко провел им по красно-рыжей макушке, обрисовал изгибы плеч, скользнул вдоль спины и вдруг замер. Густые волосы, которые непривычно было видеть свободно струящимися по плечам и спине, были неровно обрезаны снизу.
— Что с вашими волосами? — хмурясь, он подошёл к Андунээль и остановился в паре шагов от неё.
Мельком взглянув на него, она выпила немного вина и беспечно пожала плечами.
— Уворачивалась от ятагана вожака. Не особо удачно.
Безразличие, с которым она говорила о том, как чуть не погибла, пугало его. И вместе с этим, он приходил в ярость от того, что какая-то падаль осквернила её облик.
— Это всего лишь волосы, Владыка, — уловив его недовольство, тихо заметила эллет. — Их подровняют, и они отрастут снова.
Она не поняла, что причина столь сильных его эмоций была куда глубже и куда сложнее.
— Вы могли умереть.
— Могла, — с легкостью согласилась она, утвердительно кивнув.
— Я не хочу, чтобы вы подвергали себя опасности, — настойчиво произнёс Трандуил, будто бы требуя с неё обещание больше не поступать столь опрометчиво.
В этот момент равнодушие Андунээль дало трещину. Повернувшись к королю, оказавшемуся ближе, чем полагала, она выразила тревогу, облачив её в мрачные слова, безжалостно сорвавшиеся с губ:
— Пока этот враг существует рядом с Мирквудом, такое может случиться с любым из Стражей.
Это была истина, известная им обоим. Но какая бы опасность не обитала рядом с границей королевства, разбираться с ней было его делом. Леголас и Андунээль должны были оставаться в безопасности, чтобы ни происходило. Любой ценой.
Об этом он и напомнил, сверху вниз смотря на эллет:
— Ты не Страж.
Моргнув от внезапного "ты", на которое слишком легко он перешёл, она сделала шаг назад и в сторону, будто уходя от удара меча. Умело пряча волнение за кривоватой улыбкой, она допила вино и поставила опустевший бокал на столик с напитками.
— Этот разговор бессмысленен.
Склонив голову в сдержанном жесте прощания, Андунээль обошла Владыку по дуге. Ей оставалось несколько метров до дверей, когда Трандуил стремительными шагами догнал её и, удержал за локоть.
— С чего ты взяла, что я отпустил тебя? — не задумываясь о своих действиях, он плавно прижал эллет к неровной стене своим телом, оказываясь невыносимо близко.
Так близко, что она чувствовала его дыхание на своей коже, могла разглядеть, как в глубине его глаз гаснут и рождаются звёзды, и как пламя свечей отбрасывает отсветы на его лицо. Искушение было почти ощущаемо физически, но она оказалась сильнее.
— Наш разговор окончен, Владыка, — сохраняя достоинство, ровным голосом произнесла она, ничем не выдав трепета, теплом и дрожью разлившегося внутри.
— Никуда ты не пойдешь, — раздраженно, почти гневно произнес Трандуил.
Одна его рука преграждала Андунээль дорогу, упираясь в холодный камень стены. Другую он опустил на её тонкую шею. Чуть сжимая сильные пальцы, большим он поглаживал то место, где лихорадочно бился пульс, выдавая эллет с головой.
— Когда в тебе появилось столько своеволия? — прошептал он, склоняя голову в бок.
Переведя взгляд с изумрудных глаз, в которых смешалось так много эмоций, что стоило потянуть за одну, как они могли выволиться все, на твердо сомкнутые губы, он задумчиво улыбнулся.
Что она могла ответить, когда он был так близко, стирая все мыслимые и немыслимые границы? Что дерзости ей прибавляло то, что она едва не теряла голову, находясь рядом с ним? Или, быть может, что она понимала — это ни к чему их не приведёт?
Трандуил воспринял её молчание по-своему.
— Молчишь? — в колкой усмешке прозвучал вызов.
Он имел право быть гневным, но в его взгляде мелькнуло нечто совсем иное. Жажда, приводившая в отчаяние. Страх, толкающий на необдуманные поступки. Восхищение, которого оказалось слишком много. Нежность, такая непривычная для Владыки. И нечто ещё, чему давать название Андунээль не хотела, боясь ошибиться, приняв за дар создателя влияние искажения.
У Трандуила не было и капли тех сомнений, что мучали эллет. В эти минуты, когда она была так близко, пойманная в кольцо его рук, он больше не желал мириться с чужими надуманными страхами. Жадные губы накрыли её уста. Не терпя возражений, требовательно целуя её, одной рукой он зарылся в волосы на затылке, а другой, обнимая за тонкую талию, вжал собою в стену.
Андунээль стоило отстраниться, вырваться из его объятий и уйти, но она не смогла. Глубоко вдыхая воздух, наполненный его запахом, она закрыла глаза, чувствуя, как голова идет кругом от терпкого аромата жасмина, горько-сладкого кленового сиропа и дурманящего дорвинионского, а свежесть хвойных нот сбивает с ног, заставляет упасть в бездну откровенных прикосновений и всё более глубоких, ненасытных поцелуев, на которые она исступленно отвечала. Путаясь хрупкими пальцами в длинных белоснежных волосах, отливающих серебром в неверном свете свечей, она судорожно хватила приоткрытым ртом воздух, когда он коснулся губами подбородка, прижимая к себе ещё теснее. А в следующий миг, распахнув ресницы, поймала взгляд потемневших глаз и уперлась ладонями в широкую грудь. Он был так близко. Живой, горячий, жаждущий, но стоило остановиться, пока она могла это сделать.
— Отпусти, — настойчивым шепотом слетела с губ отчаянная просьба.
Позабавленный отчаянной попыткой Андунээль опомниться, он отрицательно качнул головой и, перехватив тонкие запястья, завел руки эллет вверх над её головой, удерживая прижатыми к неровной каменной поверхности.
— Нет, — тягуче произнёс он, наслаждаясь облаченным в звук отказом отступиться от желаемого. — Ни за что.
Решительно отрезав пути к отступлению для них обоих, он почувствовал, как вмиг стало легче, словно вседозволенность, в которой он всегда отказывал себе, сбросила с плеч тяжелую ношу. Почти всю жизнь всеми его поступками и решениями руководил долг. Каждый раз, делая шаг, он думал — будет ли тот или иной поступок правильным, сможет ли он оставаться тем правителем, который нужен Мирквуду. Но сейчас всё это стало не важным, если её не будет рядом. Осознание этого прошило таура насквозь, подобно вражескому копью, брошенному умелой рукой.