Недовольно покачав головой, она в который раз напомнила:
— Ты принц и обязан поступать так, как должно.
Казалось, аранэн ждал этих её слов, потому что со странной гордостью уверенно произнёс:
— В том, что касается тебя, я, как и отец, буду поступать так, как мне велит сердце.
Она должна была запретить ему, должна была до последнего помнить, что чужое место занимать негоже. Но что если именно в этом было её предназначение? Что если отчасти ради этого Галадриэль указала ей путь в Мирквуд? Исправить сотворённое не по злому умыслу, стать тем, кто сохранит и преумножит, ровным светом сиять перед лицом надвигающейся тьмы и указывать дорогу другим?
Не позволяя себе всерьёз поверить во внезапную догадку, Андунээль напоследок тепло улыбнулась Леголасу.
— Lissenen ar’ maska’lalaith tenna’ lye omentuva³.
Скрытое в прощании обещание вернуться вселило в аранэна куда больше, чем надежду. Оно даровало уверенность в том, что эллет вернётся. Ведь с момента знакомства она ни разу не дала повода усомниться в своих словах. Поэтому он знал — Закатная Звезда ещё вернётся в Мирквуд. Вот только не представлял, как сообщить отцу о том, почему приехал один.
Прежде чем она развернула коня и ускакала прочь, он коротко кивнул, давая понять, что принял её обещание, и лучезарно улыбнулся, надеясь, что она запомнит именно эту улыбку, а не недавно прозвучавшие упрёки.
— Cormamin niuve tenna’ ta elea lle au’, nana, — звонкий голос серебряным звоном раздался над опушкой. А в следующий миг, не упустив шанса напомнить об отце, Леголас, лукаво приподняв уголок губ, добавил: — Lle anta hen⁴.
Смотря вслед стремительно удаляющейся фигуры, он ещё какое-то время неподвижно сидел на Итильсуле. Юное сердце разрывалось между необходимостью вернуться к отцу, реакцию которого на побег Андунээль он даже представлять не хотел, и желанием сорваться вслед эллет, чья мятежная душа металась в агонии, отравленная сомнениями и внезапной нерешительностью. Но не по годам мудрый разум подсказывал: они должны сами пройти путь навстречу вдруг к другу. Леголасу отчаянно хотелось верить, что все преграды между ними окажутся слабее того притяжения, с которым две потрёпанные сильные души рвутся друг к другу.
Примечания:
¹ Западная марка
² Ithil (синд.) — луна, sul (синд.) — ветер. Ithilsul — Лунный Ветер.
³ Сладкой воды и весёлого смеха до нашей встречи.
⁴ Моё сердце будет ждать следующей встречи, мама. Ты нужна ему.
Глава 38
Иногда Трандуилу казалось, что время остановилось с тех пор как Андунээль и Леголас покинули Мирквуд. Будто сам он был не больше, чем хрупкой мошкой, застывшей в вязком янтарном вчера, сегодня и завтра, смешавшемся в одно бесконечное сейчас, полное томительно-горького ожидания, сомнений и тревог. Разум напоминал о десятках важных дел, не терпящих отлагательств, сердце тревожно сжималось и то и дело болезненно ныло в груди, а душа словно заледенела, устав от горестей, что когда-либо случались с Владыкой или только должны были случиться в будущем.
Казалось, вечность постоянно испытывает его на прочность. Сначала по воле рока или велению судьбы в его дом пришла война. Жестокая, бессмысленная и бесконечная, она забрала близких и знакомых, навсегда изменила облик алмазного Менегрота, въевшись в память болью, горечью и тоской. Первым испытанием оказалась Битва в Тысяче Пещер, что пронеслась уничтожающим всё на своём пути смерчем по великолепным подземным залам. Затем, во время Второй Братоубийственной Резни, погибла его мать. Лишенный её любви, тепла и мудрости, он стоял возле отца и смотрел на превращенный в руины Дориат, чувствуя, как нечто внутри навсегда изменилось. Когда они с отцом обрели новый дом, казалось, всё худшее осталось позади. Казалось, они смогут обеспечить своему народу процветание. И так и было, до тех пор, пока отголосок войны вновь не затронул их. Последний союз казался великой силой, способной остановить зло. Вот только какой бы ни была его мощь, вскоре, насколько хватало взгляда, Трандуил видел трупы эльфов, людей и гномов. Им говорили, что их силы превосходят врага. Говорили, что ещё немного и Средиземье избавится от Тьмы. Но победа в войне не стала победой над Сауроном и не принесла никакой радости. Да и как можно было радоваться, когда большая часть подданных, вместе с его отцом, навсегда осталась лежать у Чёрных Врат¹?
Сотни лет ушли на то, чтобы возродить народ из горстки выживших. Сотни лет и бесконечное терпение, а так же мудрость, помогли привести Мирквуд к благополучию и процветанию. Женитьба на знатной эллет из тэлери тоже казалась ему мудрым шагом. Её речи были приятны слуху, нрав кроток, а внешность радовала взор. Вот только душа не рвалась к её душе, да и сердце, хоть и билось учащенно, но ни разу не замерло сладко при мысли о ней. И, тем не менее, она подарила ему сына, любознательного маленького принца, которого искренне любили все подданные королевства.
Вспоминая счастливые дни, когда крошечный Леголас прятался в его длинной мантии, трогательно держась за ногу, кольнули сердце. Уже тогда ему следовало помнить, что каждый раз, как только жизнь налаживалась, случалось что-то, что раскалывало его мир на части, ломая с таким трудом выстроенные на берегу бесконечности замки из песка.
Алнэс² покинула Средиземье в тот момент, когда была нужна не только ему, но и не достигшему пятнадцати лет сыну. Трандуил до сих пор не мог принять того, как она смогла оставить их и уйти за Море вместе с Келебриан.
Но и эта потеря оказалась не последним испытанием, выпавшим на его долю. Зло, поселившееся в Колдовском Холме³, становилось всё сильнее. Мерзкие щупальца тьмы расползались вокруг него, без устали стремились проникнуть всё глубже в лес, отвоевать его пядь за пядью, извратить всё живое, уничтожить всё светлое и опорочить чистое. Год за годом Стражи охраняли границы, пытались сдержать наступление врага, но неприглядная правда была такова, что постепенно вся юго-западная часть Мирквуда оказалась во власти зла. И чем дольше длилось это противостояние, тем больше Владыка сомневался, что его сил хватит для того, чтобы выстоять в дальнейшем.
— Друг мой, ты снова меня совершенно не слушаешь, — упрёк в голосе Легандира будто издалека донёсся до него.
Отыскавший Владыку в укромной части сада посреди цветущих кустов жасмина, аромат которого очаровывал свежестью с едва уловимой ноткой горечи, советник поначалу не обратил внимания на то, что тот неподвижно застыл, глядя на хрупкий цветок, сорванный с ветки. А потом не на шутку встревожился, беспокоясь о том, сколько Трандуил может так простоять, не реагируя на звуки или движение возле себя. История хранила много рассказов о неподвижных эльдар, фэа которых улетала далеко от хроа, поэтому увиденное показалось Легандиру тревожным знаком.
— Мне повторить заново суть вопроса? — колко поинтересовался он, пряча тревогу о друге за язвительностью, когда заметил, как тот моргнул.
— Оставь, — после долгого молчания, голос Владыки был глух и бесцветен. Разжав пальцы, он позволил цветку упасть в траву и небрежно повел рукой в повелительном жесте. — Я услышал достаточно, — повернувшись к Легандиру, он внимательно посмотрел в кобальтово-синие глаза и длинно выдохнул. — Нам скоро не из чего будет ковать оружие, если мы не заключим новый договор с Железными Холмами.
— Мне послать к ним кого-нибудь с визитом? — с готовностью предложил эллон, не отводя взгляда.
В ответ на это Владыка отрицательно качнул головой и направился глубже в самую тихую часть сада. Оглянувшись на следующего за ним друга, он пояснил:
— Лучше отправься сам. Если коротышки начнут торговаться, ты сможешь настоять на своём.
Легандир предпочёл бы остаться во дворце, чтобы в случае необходимости в любой момент оказаться рядом с Трандуилом. Пусть во время их посиделок за вином разговоры стали редки, но эллон предпочитал быть молчаливой поддержкой, так как чувствовал — несколько месяцев разлуки с Леголасом и Андунээль, на которые растянулась поездка на две недели, дались Трандуилу тяжело. Но спор с другом на этот раз был бы занятием бессмысленным, к тому же советник сам прекрасно понимал, что в общении с наугрим поднаторел более других.