— Ты обещал, что принесёшь кисти черемухи, — обвиняла она, не выпуская из рук кривоватого венка. — Папа, почему ты не принёс их мне?
Поражённый, он застыл, не зная, должен ли что-либо ответить, как вдруг услышал свой голос на пару шагов позади.
— Прости, моя ягодка, — нежности, звучавшей в каждом слове, хватило бы, чтобы затопить всё вокруг, — вместо них я принёс тебе жасмин. Твоя мама очень любит его. Ты же для неё хотела сделать этот венок?
Последним, что он успел увидеть, прежде чем проснуться, было то, как утвердительно кивнула девочка, а после лучезарно улыбнулась и требовательно протянула руку.
Очнувшись от странного сна в растерянности и неверии, он был близок к тому, чтобы возненавидеть себя за то щемящее чувство в груди, которому позволил зародиться. Слабый отголосок надежды и предчувствие грядущих перемен раскалывали его надвое, так как в противовес им хватало одного осознания того, что увиденному не дано будет случиться, если Андунээль не вернётся. А она, судя по всему, то ли не торопилась, то ли не собиралась вовсе делать этого, вопреки обещаниям.
Зима пришла в Мирквуд тихо и быстро. Она укутала лес обманчиво тёплым одеялом из снега, принесла с собой белую тишину, сравняла по цвету вершины Серых и Туманных гор, Мирквуд, Эсгарот, руины Дейла и одинокую гору. Из просторного грота на самом верхнем уровне дворца, Трандуил наблюдал за тем, как над этим всем высоко парит ястреб. Первый день зимы выдался на редкость беспросветно пасмурным. С самого раннего утра пелена туч обступила зимний лес с трех сторон. Прихваченный ночным морозом и припорошенный снегом, он пах свежестью и хвоей. И больше, чем когда-либо походил на заколдованное место. При такой безрадостной погоде, вряд ли даже острое зрение могло помочь хищной птице отыскать пропитание. Отойдя от края грота, Владыка сел в глубокое уютное кресло и, откинувшись на спину, закрыл глаза. Отпуская фэа на волю, он был всюду и нигде: раскинув мощные крылья, пролетал над верхушками деревьев, перескакивал с ветви на ветвь, прятался в уютной норе и охотился на мелкого грызуна. Пока вдруг, будучи в сознании быстроногого оленя не наткнулся на следы подков неподалёку от Лесных врат. Направившись по ним, вскоре он услышал перестук копыт по старой дороге, а ещё через какое-то время далеко впереди различил каурого скакуна и наездницу, державшуюся на нём так, словно родилась в седле.
С шумным выдохом распахнув глаза, он впервые за долгое время искренне счастливо улыбнулся. Страхи, которые он сам себе выдумал, оказались не больше, чем мутной водой, в которую он погрузился по подбородок. Но теперь всё это осталось позади.
Эта разлука дала ему понять, что давать Андунээль время на размышления было не самым лучшим решением. Да, она была благодарна за понимание и готовность ждать, но вместе с тем, лишь сильнее вязла в сомнениях и противоречиях. Больше таких ошибок он не совершит. Учитывая то, где он видел эллет, от дворца её отделяло около двух дней пути, а значит, у него было не так уж много времени, чтобы подготовить всё должным образом для того, на что решился. С другой стороны, так было даже лучше, ведь у неё не останется ни времени, ни возможности снова сбежать. Уж он позаботится о том, чтобы она не заметила происходящего вокруг.
С этой мыслью Владыка приказал подготовить дворец и королевский сад к празднику, который состоится через три дня. На недоумённые взгляды он с напускным высокомерием ледяным тоном напоминал слугам, что он волен делать, что пожелает в своём дворце. И если он хочет устроить праздник, то их дело — побыстрее выполнить его желание.
Леголас пришел к нему как раз в тот момент, когда разговор короля с ювелиром подошёл к концу. Недоуменно проводив мастера взглядом, он посмотрел на отца, не скрывая растерянности. А как только дверь за подданным закрылась, обрушился потоком вопросов:
— Что происходит? Я слышал, будто ты приказал готовиться к празднику. Но что мы празднуем? До Дня Зимнего Солнцестояния ещё слишком далеко, а Начало Зимы только-только прошло.
— Я тоже рад видеть тебя, сын, — иронично усмехнулся Трандуил, нетерпеливо постукивая пальцами по резному подлокотнику. Поднявшись, он налил аранэну вина и протянул полный бокал. — Возьми, садись и выпей.
Указав на кресло, он налил себе и отпил глоток, подавая пример.
— Зачем тебе понадобился ювелир? — не унимался Леголас, взяв бокал.
Всматриваясь в лицо Владыки, он не находил в нём тех тоски и обречённости, которые наблюдал ещё недавно. Это настораживало, вынуждая тревожиться за отца.
— Выпей, — сменил тот просьбу на приказ.
Лишь после того, как Леголас выполнил его, Трандуил занял привычное место за рабочим столом. Несколько минут он смотрел в зелёные глаза, прежде чем в своеобразной манере поинтересоваться у сына:
— Как думаешь, он успеет создать корону за два дня?
Сбитый с толку, аранэн хотел было спросить, зачем ему новая корона. А в следующее мгновение поразительная догадка озарила его. Опасаясь ошибиться, он осторожно произнёс одно только слово:
— Андунээль?
— Возвращается, — подтвердил Владыка, едва уловимо кивнув. — По моим расчётам, она прибудет послезавтра.
Тишина, возникшая между ними после произнесённого оглушала. Леголас внимательно, вглядывался в глаза отца, пытаясь понять, правильно ли всё понял, а когда тот кивнул, вдруг звонко рассмеялся, чувствуя, как облегчение затапливает его. Отсмеявшись, он увидел на лице Владыки искреннюю и светлую улыбку. Именно ту, по которой безмерно скучал.
— Добегалась, — заключил он, улыбнувшись в ответ.
В следующее мгновение в кабинет без стука вошёл Легандир и смерил их подозрительным взглядом. Будучи королевским советником, он привык узнавать всё и обо всём одним из первых, но сейчас, похоже, принц опередил его. Щуря кобальтово-синие глаза, он перевёл взгляд с Леголаса на Трандуила и выгнул бровь.
— Мне показалось, или я слышал смех в вашем кабинете, мой король?
— Легандир, проходи! — оживлённо кивнул аранэн, лукаво и донельзя довольно улыбаясь. — У отца для тебя удивительные новости.
— Может, сначала выпьешь? — указал жестом на столик с вином король.
— Поверь, тебе это понадобится, — доверительно добавил Леголас.
Видеть Владыку и принца объединёнными, практически заканчивающими друг за другом мысли было слишком непривычно. Не берясь ничего анализировать, Легандир молча налил себе вина и залпом осушил весь бокал. После снова налил и сел в кресло соседнее с тем, в котором расположился юноша. Всем видом выражая, что готов слушать он ещё раз отметил, что Леголас сиял радостной улыбкой, а Трандуил был подозрительно доволен, пряча искры в прикрытых серо-голубых глазах.
— Послезавтра Андунээль будет здесь, — озвучил новость Владыка.
— Наконец-то! — искренне выдохнул Легандир, после чего поморщился от собственной несдержанности. Наверное, ему стоило сказать что-то другое или вовсе смолчать, но он выпил ещё вина и признался: — на вас обоих смотреть в последнее время было противно.
Отец с сыном переглянулись и, спустя секунду, весело засмеялись, выпуская из душ последние тревоги и сомнения. Глядя на них, советник тихо хмыкнул, по его губам скользнула улыбка. Ни король, ни принц не видели того, как он облегчённо вздохнул и заметно расслабился, в предвкушении того, что, наконец-то, о них будет кому позаботиться, кроме него.
Примечания:
Толкиен в приложениях к "Властелину колец" пишет о календаре: «Те, кто говорил на Западном Языке, пользовались обычно для месяцев квенийскими названиями, игравшими примерно ту же роль, что наши латинские, ныне общепринятые во многих странах мира. Вот эти названия: Нарвиниэ, Ненимэ, Сулимэ, Вирессэ, Лотессэ, Нариэ, Кермиэ, Уримэ, Иаванниэ, Наркалиэ, Хисимэ, Рингарэ. Синдаринские названия звучали так: Нарваин, Нинуи, Гваэрон, Гвирит, Лотрон, Норуи, Кервет, Уруи, Иваннет, Нарбелет, Хитуи, Гиритрон».