— Как знать, — задумчиво протянул он.
У Андунээль было одно оружие, против которого Владыке было не устоять. Один точный удар, которым она попала точно в сердце, и без того принадлежащее ей. Удерживая его взгляд своим, затягивая в изумрудный водоворот, она звеняще произнесла, выплёскивая вместе с признанием силу, таящуюся в груди:
— Я люблю тебя, мой король.
Оглушённый ими, Трандуил застыл. Окутанные мягким золотистым светом, который впервые в жизни эллет не знала, как унять, они так и стояли бы всю ночь напролёт, а может и гораздо дольше, если бы не чей-то изумлённый вздох, донёсшийся со стороны леса. Кто-то из Стражей, став невольным свидетелем происходящего между королём и эллет, не сдержал изумления, что помогло королю опомниться.
— Эти слова слаже самого прекрасного звука, — улыбнувшись, прошептал он.
— Тогда я повторю их. — Светло улыбаясь в ответ, Андунээль коснулась поцелуем уголка губ Владыки, прильнула щекой к щеке, приподнявшись на носочках, после чего сладко поцеловала его и, отстраняясь, повторила: — я люблю тебя, душа моя. Всегда буду любить.
Чувствуя, как в груди становится тесно от бурлящих эмоций, она попыталась успокоиться, сделав глубокий вдох и выдох, но это не помогло. Понимающая улыбка Трандуила отозвалась в ней трепетом. Уловив его, Владыка взял её за руку.
— Идём, — мягко позвал он, увлекая за собой, — здесь не место…
Он не договорил, но эллет это и не было нужно. Переплетя пальцы их рук, она согласно кивнула, следуя за ним:
— Идём.
Примечания:
¹ Эннор — название Средиземья на синдарине.
² Озеро Эвендим (англ. Lake Evendim, на синдарине — Ненуйал (синд. Nenuial)) — озеро в Эриадоре. Располагалось в Холмах Эвендим к северу от Шира. Служило истоком Берендуина, или Брендивайна. В переводе с вестрона «Эвендим» — «вечерние сумерки». Синдаринское название «Ненуйал» означает «озеро сумерек» («нен» — озеро + «уйал» — сумерки).
³ Лебеннин — самый плодородный и густонаселённый район Гондора. На юге Лебеннина Андуин впадает в залив Белфалас, а на севере он граничит с Белыми горами и столицей Минас Тирит. С синдарина переводится как «пять вод» (leben — «пять», nin — «реки»). Имеется в виду пять рек, протекающих на территории равнины: Эруи, Сирит, Келос, Серни и Гильраин.
⁴ Период мира в 4 столетия, с 2063 Т. Э. до возвращения Саурона в Дол-Гулдур в 2460 Т. Э.
⁵ Вид больших ворон, населявших Дунланд в Третью Эпоху. Часто использовались как слуги и шпионы различными злыми силами, в частности, Саруманом. Слово «кребайн» (вороны) выглядит как обычное множественное число от синдаринского «крабан» (ворона), слово, которое Толкиен, скорее всего, позаимствовал из индоевропейских языков.
⁶ Война союза людей, эльфов и гномов, против Властелина Тьмы Саурона в конце Второй Эпохи с 3429 по 3441 В. Э.
Глава 43
Андунээль не знала, каково ей было бы идти мимо застывших каменными изваяниями стражников в покои Владыки. Быть может, это вызвало бы в ней неловкость, способную разрушить момент, спугнуть решимость. Вот только Трандуил провёл её чередой потайных ходов, выйдя из которых они оказались в одной из его комнат. Он доверял ей свои тайны, открывая путь неизвестный другим. Вот только как долго она будет пользоваться им, когда по дворцу поползут слухи? Хотя, возможно, никаких слухов и не понадобится, учитывая, что они перестали скрывать чувства.
Просторная королевская спальня выглядела полузаброшенной. На столах и полках царил идеальный порядок, всюду стояли не оплывшие свечи, ни одной вещи, указавшей бы на то, что Трандуил любил здесь проводить время, не было. Ни книги у кровати или на покрывале, ни листов бумаги возле чернильницы, ни блокнота, ни чего бы то ни было другого. Судя по всему, большую часть времени он проводил в кабинете. Эта мысль грустью отдалась в Андунээль и напомнила, что сама она делала точно так же, сутки напролёт проводя в лаборатории, вновь и вновь пытаясь превзойти саму себя. Одиночество диктовало свои правила, лишая бесконечные жизни радости. Но теперь ему пришёл конец.
Обойдя кровать, серо-голубой балдахин над которой занавешивал три стороны, Андунээль приблизилась к большому окну, за которым находился балкон, и присела на широкий подоконник. Проводя рукой по холодному стеклу, задумчиво улыбнулась.
— В Менегроте, неподалёку от того места, где я жила, под одним из подземных водопадов, был тайный ход. Мало кто знал о нём, — усмешка на миг преобразила ей лицо, а потом истаяла, — мои родители точно нет.
Обернувшись, она увидела, как Трандуил наполняет бокалы вином, а после медленно приближается к ней. Аромат самого лучшего дорвинионского витал в воздухе, превращая грусть по былому в безобидную память о прожитом, не несущую в себе ни боли, ни горечи. Когда Владыка протянул ей его, она приняла бокал и негромко продолжила:
— Когда они были увлечены своими делами, я часто ускальзывала через него на поверхность. Пояс Мелиан надёжно хранил Дориат, но мне не разрешали выходить одной из города. — Едва Трандуил приблизился к ней вплотную, Андунээль опёрлась плечом о его грудь и сделала глоток вина. — А я всё равно пробиралась в лес, подолгу бродила меж деревьев, плела венки из трав и цветов, пускала их по реке и смотрела вверх. Холодный свет звёзд казался мне самым лучшим зрелищем во всём мире. Он успокаивал меня.
— А теперь? — мягко поинтересовался Владыка, перебирая пряди её волос.
Прежде чем ответить, она запрокинула голову и, столкнувшись с его взглядом, выдохнула:
— Теперь я вижу небо в твоих глазах.
Время будто замедлилось, когда он медленно склонился над ней, приближаясь к улыбающимся губам. В серо-голубых глазах зажигались, мерцали и гасли звёзды, целая вселенная умещалась у него внутри. Или же он был вратами в эту бездну?
— Я люблю тебя, душа моя, — тихо прошептала она, прежде чем ощутить пьянящий вкус его губ.
Это был только поцелуй, всего лишь поцелуй, а её сердце начало биться в груди быстрее, отзываясь на зов короля. Неслышный, он пробирался в её разум, опьянял и манил. Без раздумий и сомнений откликаясь на него, Андунээль обвила руками его шею и пылко поцеловала в ответ, забывая об окружающем мире. Ничего не могло быть важнее момента, о котором она так долго грезила, того мига, когда она растворится в его объятиях, навечно становясь частью единого целого.
Чувствовать под руками податливое тело Андунээль, слышать, как сбивается её дыхание, ощущать, как её поцелуи становятся всё более страстными, для Трандуила было высшей наградой и самым коварным испытанием. Соблазном, которому он сознательно проигрывал, устав ждать и бояться быть отвергнутым. Подхватив её на руки, он улыбнулся в ответ на изумлённый вздох и отстранился от приоткрытых губ.
Самая большая драгоценность, великое счастье, долгожданной весной ворвавшееся в его душу, — вот кем была для него хрупкая эллет, чьи изумрудные глаза сверкали в полутьме комнаты, освещённой лишь светом луны и пламенем камина. Именно её тысячи лет ждало замёрзшее сердце, только в её ярком пламени оно, не сгорая, становилось вновь живым, наполнялось прежней силой.
Опустив её на ноги перед кроватью, он нежно провел пальцами по щеке вниз к подбородку. Невероятно красивая, она стояла перед ним, глядя прямо в глаза, и от этого её взгляда желание, густое и горячее, разливалось по телу. Кровь стучала в висках, дыхание перехватывало от одной мысли о том, что она сейчас здесь, с ним. Не в силах был отвести глаз, он медленно коснулся накидки и стянул её. Чуткие пальцы легко справились с чередой скрытых крючков и потянули шнуровку на платье, после чего оно легко скользнуло на пол.
Когда Андунээль переступила ткань, он отступил на шаг и внимательно посмотрел в её глаза. В прошлый раз он не дал ей возможности ускользнуть, сейчас же она сама уверенно приблизилась к нему, не стесняясь наготы, и улыбнулась, чуть склонив голову на бок. Её наполняло такое приятное чувство, что хотелось закрыть глаза и раствориться в моменте, но она была словно загипнотизирована пылающим взглядом. Где-то внутри, в тёмной глубине, нечто подрагивало и пело от предвкушения, мышцы сжимались от сладостного томления.