Казалось, они отмерли одновременно, двинувшись друг к другу. Эллет подняла руки, расстегивая одежды и снимая их с Трандуила, а он наклонился к ней, и его губы, уверенные и неторопливые, слились с её. Лунный свет, равнодушно льющийся в окно, мягко касался их с одной стороны, тогда как другую, ласкало тепло растопленного камина, разгонявшее тьму золотым и алым.
Не в силах сдержать стона, Андунээль отклонила голову, подставляя шею поцелуям, которыми эллон осыпал её, заключив в объятия и тесно прижав к себе. Зарывшись пальцами в волосы на затылке, он покрывал поцелуями щеки, подбородок и уголки рта, а другой рукой неспешно вёл по её спине вниз до талии, потом ещё ниже, пока не сжал упругую плоть сильными пальцами. Приоткрытыми губами, скользя по коже, он опустился к ложбинке у основания шеи и провёл кончиком языка по ключице, чувствуя, как по хрупкому телу в его руках прошла лёгкая дрожь.
Она и не заметила, как он мягко подвёл её к самому краю ложа, пока не ощутила его за собой. Тогда, отстранившись, опустилась на неё и, продвигаясь по холодному покрывалу, отползла на середину. То, как он смотрел на неё, будоражило кровь. В обычно спокойном, чуть высокомерном взгляде проявлялось нечто хищное. Осознание того, что это она делала его таким, кружило голову.
Трандуилу хотелось продлить эти мгновения настолько, насколько это было возможно. Слишком легко было сорваться. Поэтому он неспешно опустился следом за ней, но не стал накрывать её своим телом, а, расположившись меж стройных ног, коснулся щекой живота, легко провёл языком вокруг пупка, затем, нежно покусывая, продвинулся к выступу тазовой кости, после чего потянулся к другому боку, жадно вслушиваясь в её судорожные вздохи.
Пытаясь успокоить сбившееся дыхание, Андунээль вела рукой по его лицу, кончиками пальцев едва касаясь бровей, крыльев носа, уголков губ и подбородка. Его белоснежные волосы, разметавшиеся по широким плечам, мощной спине и касающиеся её бедер, казались такими мягкими. Она коснулась их, а через миг, потянула за пряди, побуждая подняться к ней, но в ответ получила лишь сдавленный стон и прожигающий насквозь взгляд потемневших глаз из-под невероятно длинных ресниц, которым он одарил её снизу вверх.
Непокорная, будто желая проверить, насколько тверда выдержка Трандуила, она зарылась пальцами в его волосы и провела ногтями по коже, чуть царапая. Поцелуй во внутреннюю сторону бедра, оказался достойным ответом, а следующий, пришедшийся выше, вынудил сдаться на милость короля. Вот только он не остановился, поднимаясь ими сантиметр за сантиметром, пока она не раскинула руки и схватилась ими за покрывало. Лишь после этого с довольным лукавством усмехнувшись, он навис над ней, опираясь на локти и, смотря в затуманенные желанием глаза, заполнил её одним плавным движением. Громкий стон, сорвавшийся с её приоткрытых губ, заполнил тишину, эхом отозвавшись в голове.
Удовольствие накатывало на Андунээль волнами, грозя утянуть на самое дно. Забывая себя, она обвивала ногами бёдра эллона, выгибалась навстречу его глубоким размеренным толчкам и судорожно хватала губами воздух, которого, казалось, не хватало. Поначалу медленный, ритм его движений постепенно нарастал, становясь всё быстрее и беспощаднее. Она подхватывала его, цепляясь руками за спину Трандуила, впиваясь в неё пальцами, будто желая проникнуть под кожу, раствориться, стать единым целым. Ощущение, наполняющее её изнутри, было слишком сильным, слишком настоящим, выбрасывая всё лишнее из головы, вынуждая желать этой близости ещё сильнее. Сладкой пыткой было чувствовать, как яркое наслаждение захватывает её целиком, лишая контроля, бросая беспомощную тонуть в этом водовороте.
Первым, что она ощутила, постепенно приходя в себя, была приятная тяжесть его веса и то, как собственное сердце неровно колотится от счастья. В мыслях царил полнейший разброд, а тело пело от лёгкости. Разнеженная, она не торопилась открывать глаз, почувствовав, как Трандуил коснулся лбом её лба. Его неровное дыхание и нежность, с которой он гладил её вдоль тела, рождали в груди щемящее чувство. Он был совершенно беззащитен перед ней в эти мгновения, абсолютно открыт. Целиком и полностью принадлежал ей, и от этого голова шла кругом.
Открыв глаза, она встретилась с ним взглядом и тихо выдохнула:
— Я всегда буду любить тебя. До тех пор, пока существует этот мир, и после. — Мягко заключив любимое лицо в ладони, она накрыла нежным поцелуем его губы. В этот миг в его голове раздался её спокойный, умиротворяющий голос, полный несгибаемой уверенности: — я навсегда с тобой.
— До Дагор Дагорат¹ и после, — принял клятву и подытожил Трандуил, поочерёдно касаясь поцелуями уголков её губ.
— Навечно, — умиротворённая улыбка преобразила Андунээль.
Осторожно отстранившись, он присел на краю кровати и задумчиво прошептал, глядя в её глаза:
— Я мог бы вечно смотреть на тебя. Только на тебя. Будто вокруг больше ничего не существует.
— У тебя нет младшего брата, которого твой народ назвал бы королём вместо тебя, — усмехнулась она, приподнимаясь на локтях. А потом, оглядев себя, с долей сожаления заключила: — да и я не Майа.
— Скажи это тем, кто видел твою силу, или слышал о ней, — изогнул уголок губ в усмешке Владыка и вскинул бровь.
После, поднявшись, неторопливо прошёлся за бокалами и вновь наполнил их вином. Андунээль наблюдала за ним, обнажённым и невозмутимым, перевернувшись на живот. Ей вдруг подумалось, что тысячи лет назад, пробудившись ото сна вокруг Куивиэнена по воле Эру Илуватара, они были так же естественны в своей наготе, как сейчас. В них не было стеснения, потому что они не знали о том, что это такое.
Вернувшись на кровать, Трандуил протянул один ей и нехотя признал, прерывая поток безмятежных мыслей:
— В Мирквуде всякое поговаривают.
Это было глупо — позволять подданным довольствоваться личными заблуждениями, но переубеждать каждого из них было бы ещё глупее. Если им так хотелось верить, будто она была кем-то большим, что ж, пусть верят. Это был их выбор. И их ошибка.
Когда Трандуил наклонился, чтобы отвести её волосы и поцеловать плечо, она отпила глоток и улыбнулась. Ничто в эту ночь не должно было омрачать их настроения. Все тревоги и волнения придут потом, а сейчас можно позволить себе купаться в его любви и не скрывать своей, запоминая каждый миг.
— Твоя задумчивая улыбка сводит меня с ума, — отставив на пол опустевшие бокалы, прошептал он на ухо Андунээль и, начав покрывать лёгкими поцелуями её щеку, шею и плечо, опустился на неё сверху. — Невозможно устоять, когда ты здесь, в моих комнатах, в моей постели, что так долго являлась вместилищем моего одиночества.
— Не понимаю, — мягкий голос в его голове дрожал от удовольствия, — зачем ты пытаешься сдержаться?
После этих слов, подтолкнувших его к краю, до самого рассвета Владыка больше не пытался унять своих желаний. Слишком долго они спали в нём, позабытые и ненужные. Пока серый рассвет не коснулся края хмурого неба, он позволил себе забыть о долге и обязанностях, целиком отдавая всего себя Андунээль. То, как она податливо отзывалась на прикосновения, как сладко отвечала на поцелуи, обвивая ногами и нежно лаская разгорячённое тело хрупкими руками, возносило его на вершину блаженства. Он твёрдо знал, что даже если всё другие светочи погаснут, он будет идти на свет её глаз. Где бы они были. Кем бы они ни были.
Примечание:
¹ Апокалиптическая последняя битва, предсказанная Вала Мандосом, которая завершит историю Арды в мифологии Дж. Р. Р. Толкиена.
Глава 44
Истаявший поутру сон был самым сладким и самым коротким из всех, которые когда-либо приходили к Андунээль. Переполненная нежным теплом Трандуила, она лежала на его плече и не открывала глаз, вслушиваясь в его равномерное дыхание. Торопиться навстречу новому дню можно было в какой угодно из дней, кроме этого. Сейчас же она пыталась уловить исчезающий образ, увиденный во сне. Ещё недавно, он был чётко различим, а теперь стал подобен полупрозрачному, едва заметному призраку. Эллет чувствовала, что упуская его, теряет возможность заглянуть в своё будущее, но всё никак не могла поймать видение. Да и как можно ухватиться за туман? Протянешь руку, сожмёшь в кулак, а нет его. Только весёлый звонкий смех раздается с нескольких сторон попеременно, будто бы дразня и побуждая совершать одну за другой новые попытки, и ему тут же вторит низкий бархатный, лаская слух и мягко задевая струны души. И если во втором она узнавала Владыку, то кому принадлежал первый, никак не могла разобрать. Будто бы кто-то незримый, кто-то мудрый и рассудительный скрывал от неё грядущее.