Огромную яму она на самом деле не заметила, но, ощутив пустоту под ногами, выпустила пламя и прошла её спокойно, оставляя на маскировавшей её листве дымящиеся следы. На выскочившее из кустов пушечное мясо лишь махнула рукой — на то оно и мясо, чтобы его зажарил и съел кто-то более сильный и настолько же мерзкий. Минное поле мгновенно покрылось корочкой жёсткого сухого льда, и девушке оставалось только лишь не выдать, как ей больно. И не смотреть вниз — предоставить врагам самим наблюдать, как захлёбываются подо льдом бурые пятна взрывов. Пулемёты в кустах она так же снесла волной огня. И ещё. И ещё. Ей, похоже, выставили почётный караул.
Зря старались.
Последнюю версию своей остановки девушка даже не разглядела. Пламенем швыряться ведь так легко…
Наверное, за последнюю неделю она убила больше людей, чем за всю предыдущую жизнь.
Из открытой двери никто не вышел, никто не ждал её и за порогом. Значит, Савада совсем потерял надежду. Но ничего хорошего в этом не было — в таких случаях люди обычно стараются побыстрее исчезнуть.
Тсунаёши подумала… и приложила руку к стене.
Всё равно это последняя боль.
Здание целиком покрылось коркой льда, не пропускающей даже порталы. Рука онемела до потери чувствительности. Пламя кончилось полностью — если ещё понадобится, то придётся брать из ауры. А это смертельно. Снаружи раздался нецензурный вопль Мукуро — девушка о нём просто-напросто забыла, а сам он не успел войти внутрь. Ничего. Какая уже разница?..
Теперь можно было идти медленнее. Только намного, намного тише и аккуратнее. Камер не было. А вот засада где-то точно была, и не одна — загнанные в угол люди способны на всё, как и крысы. Правда, они не знают, что у неё кончилось пламя…, но тем хуже. Правда, не им.
Тсунаёши остановилась. Беззвучно усмехнулась своим мыслям.
Чёрно-оранжевая тряпка плаща опала на грязный пол. Поверх легла маска. И перчатки, мгновенно превратившиеся в браслеты. И встали рядом сапоги, то есть, изящные туфельки. Оружие тоже осталось в кучке. Только маленький карманный пистолет удостоился чести сопровождать девушку.
Какой, однако, универсальный приёмчик.
Босая и растрёпанная девочка-подросток пошла наверх по грязной обшарпанной лестнице. Вошла на первый этаж. Три шага до поворота.
Пуля вошла в стену в двух сантиметрах от девушки. Она, конечно, шарахнулась, хотя почти сразу заметила руку, тыкающую стрелку в локоть.
— Ты офонарел?! — истеричный вопль. — Это не она!
— Откуда ты знаешь?! — напарник оказался умнее.
По счастью, это оказались итальянцы из CEDEF. Пепельные Ладони сразу бы её раскусили…
Тем более, что этих конкретных Тсуна уже где-то видела, а значит, они её тоже.
— П-п-простит-те… — прервала девушка их высокоинтеллектуальную беседу. — Г-где от-тец?..
Дрожащий шёпот, ссутуленные плечи, полные слёз большие карамельные глаза растопили обледенелые сердца мафиози.
— На третьем этаже, в кабинете. — отозвался один. — Ты откуда здесь взялась, Тсунаёши-тян?
Добрый какой…
— А я. э-э… всегда здесь была… Живу я здесь…
Мужик поверил. Тсуна наконец-то вспомнила, где его видела — он как-то раз приезжал с отцом и знал, что Тсунаёши в родном доме чужая. Кажется, он иллюзионист, что плохо. Кажется, довольно слабый, что хорошо. Много же Туманов в последнее время развелось… Хорошо всё-таки, что она не взяла Мукуро — его бы заметили.
Воодушевившись, девушка продолжила:
— А сейчас отец приехал… я захотела узнать, что здесь происходит. А то мне… страшно немного. А вы… стреляете… Всё плохо, да?
Мужик устыдился.
-Да. Давай я тебя провожу, Тсунаёши-тян. Так нам обоим будет спокойнее.
-Да, спасибо вам огромное! — ответила Тсуна, принимая протянутую руку.
Девушка нащупала рукой пистолет. Мало ли куда заведёт…, но если бы она отказалась, это вызвало бы подозрения у обоих.
Но нет. Постовой честно довёл её за руку на третий этаж, провёл по пыльным ободранным коридорам и постучал в неприметную серую дверь.
====== Часть 47 ======
В планы Тсунаёши это не входило. Она ведь думала, что мужчина заведёт её в укромный уголок и там попытается прижать к стенке, и она тихо пристрелит его на месте. Выходит, даже среди CEDEF встречаются порядочные люди. И, выходит, они могут мешать больше, чем мерзкие твари.
Емитсу… Он ведь всё сразу поймёт. Успеет подготовиться. Уйдёт.
Она не успеет…
Значит, есть всего один выход.
— Чего там? — раздался настороженный голос из-за двери.
— Простите, Савада-сама, тут…
Всё.
Он не успел договорить. Вернее, его просто уже невозможно было услышать.
Капля пламенного льда. Всего лишь капля. Так смерть наступит нескоро. И она того стоит.
Нет, Тсунаёши не убила его. Это дало бы отцу пару лишних секунд. Да и зачем?
Она просто рывком распахнула дверь и выстрелила в упор. В голову. И сразу пнула ногой пониже пояса — подстраховалась. Пустила пулю назад, захлопнула дверь. Глухой удар тела об пол за ней послышался почти сразу. Жалко. Жалко…
Грустно и тяжело, ага.
Никто ничего не успел.
Так просто…
То, о чём она так давно мечтала — так просто…
Импровизированный кабинет отличался ото всех других уголков заброшенного парка развлечений лишь тем, что его тщательно вычистили, помыли и поставили на подоконник три бутылки саке.
Ну, и ещё положили на пол лучшего в мире киллера со связанными руками и ногами. Путы он, конечно, ослабил, но совсем снять ещё не успел.
Что ж, Тсунаёши подошла и помогла.
— Как вы? — спросила она скорее для вида и из вежливости. Реборн был нормально. Похоже, Савада его даже не бил — либо не успел, либо знал, что это бесполезно.
— Спасибо. А где… Закатное Небо?
Ой… об этом ответе Тсуна не подумала.
Но… какая уже разница? Она всё равно скоро умрёт. Слова — прах, любые. Не надо думать над ответом. Ведь молчание — самое простое, что есть у неё, и самое естественное. Она ведь на это изначально обречена.
— Не скажу. Идите.
Киллер поднялся, как-то странно на неё посмотрел. Тсуна подумала и продолжила:
— У вас есть нож? Отрежьте голову Саваде. Я вас провожу. У выхода иллюзионист, перенесётесь с ним и закончите бойню, объявив о победе.
Она отвернулась, чтобы не видеть процесса отрезания.
— Ясно.
Вниз они шли молча.
Реборн ничего не спрашивал, Тсунаёши ничего не отвечала. Повела его только другим путём, чтоб не видел сброшенной «шкуры» Закатного Неба.
Да уж, действительно шкуры. Яркой чёрно-оранжевой змеиной шкуры. Змеи со смертельным ядом, напоровшейся на собственные клыки.
Лёд над воротами девушка убрала, коснувшись ладонью. Часом больше, часом меньше… Выйдя из дыры, она неслышно позвала:
— Мукуро… отнеси Реборна в Намимори, пусть сообщит о победе. Я здесь ещё… погуляю.
Иллюзионист послушался. Тсуна осталась.
Пошла к выходу по той же дороге, не обращая внимания на вылезающих из единственной дыры итальянцев. Они тоже не трогали её, зная, что скоро за них возьмутся обозлённые якудза, они спешили оказаться подальше.
Девушка вышла за ворота и повернула к лесу.
Сколько ей осталось? Час, два? До вечера? До завтрашнего утра?
Какая разница? Ведь расплата неизбежна. Ну, то есть, если Шоичи, Мукуро… Но нет. Она им ничего не скажет. Почему?
Она не знала. Не понимала. В мозгу было что-то неуловимое, какое-то осознание, что так надо, так правильно… Нет, оно не вертелось, как любят обычно говорить и писать, оно просто было. Оно давило на череп тяжелым камнем, заставляя опускать голову, оно билось внутри вместе с пульсом, оно мешало.
Почему?
Она дошла до леса. Скрылась под сенью деревьев в зелёном полумраке, чтобы с дороги её не было видно. Села на ствол поваленного дерева, прислонилась спиной к толстому дубу. И только сейчас заплакала.