Глава V
Наследующей неделе к нам снова пожаловала Александра Александровна. На этот раз она попросила оставить нас одних. Я вновь сидела на диване, а она расхаживала взад-вперед медленными мелкими шажками. Некоторое время она молчала, думая, наверное, с чего бы начать? Глеб стоял у окна, освещаемый праздничными лучами солнца.
— Роза, ты очень умная девочка, — произнесла наконец-то психолог. Она уселась рядом со мной. Резкий запах её духов сразу ударил в ноздри. — Я твой друг, — осторожно продолжала она.
— Нет, вы мой психолог, — резко поправила я её.
— Разве психолог не может быть другом? — она состроила удивлённое лицо.
Не получив ответа, она пересела на кресло, где совсем недавно задыхалась, извиваясь в конвульсиях.
— Давай поиграем в игру, — она подняла с пола чемоданчик и достала стопку бумаг, — Я буду показывать картинки, а ты будешь говорить, что ты на них видишь.
В ответ я хмыкнула, мне было неинтересно. Она показала мне первый лист с черной кляксой, похожую на цветок — лилию.
— Черное пятно, — недолго вглядываясь, ответила я.
— А это? — она показала следующий аналогичный рисунок, только теперь чёрное пятно напоминало черепаху.
— Пятно… Черное, — съязвила я.
— А это? — не обращая внимания на мои издевки, она продолжала доставать очередные листы с непонятными узорами. Последний лист отличался от других. Это был мой рисунок.
— Это вы… — ответила я, смотря ей прямо в глаза. В её зрачках что-то дрогнуло, это пульс, который бился в теле из-за переполняющего её страха. Она нервно прикусила губу и указала на нарисованного Глеба:
— А это кто? — её руки дрожали, я это отчетливо видела.
— Он, — я указала на Глеба, который стоял у окна, скрепив руки за спиной, и, казалось, не обращал на нас никакого внимания.
Психолог уставилась в ту сторону куда я указала, но ничего кроме узорчатых занавесок и горшков с цветами она увидеть не смогла. На её лбу выступили крапинки пота. Она выудила из кармана смятый платок и вытерла лоб. В неё вселился неподдельный страх, который она тщательно пыталась скрыть, вновь потирая шею.
— Кто Он? — очень тихо спросила она.
Но больше у неё не получилось вытянуть из меня ни слова. Она ушла, разочарованная и подавленная.
Потом в нашем доме появился священник. Он всё расхаживал по комнатам, читая молитвы и держа в руках свечку. Глеба это веселило, и он ходил следом за ним, кривляясь и корча рожи. От этой клоунады я заливалась громким смехом, а родители, естественно, переживали. Да чего там. На них лица не было. Потом священник сообщил, что он изгнал всех злых духов из нашего дома и ушёл, взяв обещанную плату за проведённую работу. Мы с Глебом великодушно его проводили.
Потом появился экстрасенс. Он был похож на хиппи, в одежде в разноцветную полоску, идущую как параллельно, так и по диагонали. Сидя в позе лотоса посреди гостиной, он долго «настраивался», — как он сам выразился — а потом спросил, не открывая глаз:
— В доме есть кошки?
— Нет, — ответила мама. Мы все втроем сидели на диване и смотрели, как экстрасенс в стиле хиппи использует свои методы борьбы со злыми духами.
— Я чувствую присутствие бестелесной души, — словно принюхиваясь к плохому запаху, произнес он — Очень грешной души… И очень старой…
Глеб сидел на диване рядом с отцом, сложив ногу на ногу, и делал вид, что внимательно слушает.
— Но бояться нужно не его, — заключил экстрасенс.
— Скажите, что нам делать? — беспокойно спросила мама.
— Ничего, — без эмоций ответил экстрасенс, пожав плечами. Он открыл глаза, поднялся на ноги, подтягивая расклешенные джинсы. — Ваша дочь видит души умерших людей. И с этим ничего не поделать, — объяснял экстрасенс свои умозаключения. — Это дар.
— А что вы скажете об этом? — мама протянула ему лист бумаги с моим рисунком. Рассказала, что произошло на самом деле. Экстрасенс внимательно выслушал и констатировал:
— Это значит, что духу не понравилась эта женщина, — тыкнул он пальцем в лист. — Я думаю, что он пытается оберегать вашу дочь.
— Да, но… — хотела было вставить мама.
— Вы не измените этого. Ни я, ни врачи, ни священники не в силах, — он направился к выходу, но остановился: — Совет, — напоследок добавил он. — Не попрекайте свою дочь. Подружитесь с её другом.