— Если можно, мы с Серёжей побудем тут, — сказал Николай Прокофьевич, принимая тарелку с супом пити. — Спасибо. Не очень горячий? Будешь супчик, малыш?
— Буду, — кивнул Серёжа. — Чупчик. Спасибо.
— Какой вежливый, — похвалила его княгиня.
— Нет, отче, я не могу расстаться с мальчиком, — возразил отчиму Белокуров. — Мы поедем на машине, точно так же, как прибыли сюда. К тому же у священника, отца Николая, вряд ли имеется достойное стойло для ваших породистых рысаков. Да и ехать туда путь не близкий для гужевого транспорта.
— Ну, допустим, они не самые породистые, — сказала княгиня. — Хотя Ласточка — орловская, чистокровная. Зря не хотите. Это было бы эффектно. Господин товарищ главный редактор, может, вы всё-таки составите мне компанию? Все поедут на машинах, а мы с вами впереди — на лошадках, а?
— Должен извиниться, но я в последний раз садился в седло десять лет тому назад, а за означенный период изрядно потолстел, перепрыгнув из сорок восьмого в пятьдесят шестой. Я имею в виду размер костюма. Так что мне нужны не орловские ласточки, а курские тяжеловозы. Двужильные. А ещё лучше — слоны. Воображаю, каково удивится сельский священник, если к нему приедут на слоне встречать Пасху.
— Да, зря вы не успели похудеть, — проворчала владычица здешних мест. Тотчас ей пришлось виновато подёргать ноздрями, потому что подувший в открытую форточку ветер одарил обедающих неприятным запахом. — Виталик, закрой пожалуйста, — приказала она слуге, кивнув в сторону окна. — Прошу прощения, господа, стихийное бедствие.
— Что же это за подземный источник нечистот у вас тут? — спросил Тетерин.
— Да там у нас в пещере имеется глубокий колодец, — ответила княгиня с досадой. — Он неизвестного происхождения. Очень глубокий. Вот из него-то и излились какие-то странные пакости. Пожалуй, из-за одного только этого запаха следует на пару деньков отправиться отсюда в путешествие по сельским батюшкам.
— А скажите, Екатерина Петровна, — снова обратился с вопросом палеоантрополог. — А что лично вас привлекает в этой жизни тут? Вы что, убеждённый жаворонок?
— Да, я убеждённый жаворонок и полностью разделяю идеи отца-основателя о необходимости существования обособленного государства, населённого жаворонками и отстаивающего их интересы, — впервые, кажется, без доли иронии сказала княгиня.
— Вопросов больше не имею, — сказал Тетерин.
— Но согласитесь, что кроме всего прочего вам очень нравится иметь своих собственных подданных, свой народ, свою личную власть, — заметил Белокуров. — Женой президента России вам не суждено быть, — ни Раечкой, ни Наиночкой, — так хоть побыть княгиней Жаворонковой.
— На мой взгляд, это в тысячу раз лучше, чем быть Раечками и Наиночками, презираемыми и ненавидимыми всем народом, — сказал Тетерин.
— Благодарю вас, — засмеялась княгиня. — Вы — мой рыцарь! Я присвою вам графское достоинство. Простите, я опять забыла, как ваша фамилия?
— Тетерин.
— Граф Тетерин... Нет, лучше — граф Тетерев.
— Вы рискуете, ваше высочество, что он создаст внутри княжества своё графство для глухих, и по утрам они будут не купаться вместе с вами в реке, а токовать на току, — остерёг Белокуров.
— Спасибо, я не хочу быть графом, — поблагодарил палеоантрополог.
— Пап, — вдруг позвал Белокурова сын, — я не хочу гррафим.
— И ты не хочешь? — удивилась княгиня. — А что же ты хочешь, солнышко моё?
— Макарроны, — уверенно заявил сын главного редактора «Бестии». Подумав, добавил: — С сосисками.
— Умница! — похвалила княгиня. — Владик! У нас что на второе? Осетрина по-московски?
— Так точно.
— Пусть ещё быстренько сварят макароны и сосиски.
— Сделаем.
— Пап, — снова позвал главного бестиария Серёжа. — Давай с тобой игррать, будем на машине кататься?
— Обязательно, сын мой, обязательно.
— Пап, я рррусский?
— Русский.
— Чувствуется шовинистическое начало в семье, — подытожила княгиня Жаворонкова.
Они ещё целых полчаса сидели и предавались подобным бесцельным разговорам, ели осетрину в сметане и сыре. Серёже поданы были макароны с сосисками, от которых он отъел едва ли десятую часть. Наконец, после мороженого с клубникой и черникой, сей долгий, почти полуторачасовой обед завершился, и все отправились гулять. Первым делом пошли на конюшню смотреть лошадок. Отец-основатель, коему было сказано прибыть через час, явился и вёл всех за собой, попутно продолжая рассказывать об успехах княжества Жаворонки за истекшие три года существования. Княгиня не расставалась с Серёжей, вела его за ручку. Белокуров — за другую.