А еще, где-то в глубине груди медленно, очень медленно рождалась злость. Та самая, которая обычно и приводит артефактора к последнему ларчику. Я старалась успокоиться, повторяла себе, что злость – это зло. И у меня, честно, почти получилось.
Но, падение, с высоты в три роста, лицом, в черную от древесного пепла землю, убило миролюбие, как и спокойствие на корню. Поднялась с помощью воздушной волны, осмотрела полностью черную ткань перчаток и рубашки. Выплюнула землю, что набилась в рот, но она все равно осталась на зубах. Подняла взгляд в серую хмарь, и попыталась рассмотреть за ней Божественную грань. Она где-то там, и была почти уверена, что кто-то из них сейчас ржет. Я это чувствовала, как другие чувствуют взгляд меж лопаток. А я чувствовала, что там – ржут!
Меньше седмицы в Школе, меньше трилунья в «мире», а не в родовом поместье, и уже… так!
Смешно им, да?
Опустила взгляд, рассмотрела неглубокую, но обширную воронку на месте вызова «моего» дракона.
- Сюда.
Одно слово. Почти шелест. Почти нет движения губ. Нет и глубокого вдоха в тяжелой груди. Нет напряжения в уставших мышцах. Нет и Дэса. Зато есть злость! На себя. На Дэиваара, который подпустил к себе врагов настолько близко, что погибли невиновные. На Синего, который лгал долгими годами, готовя жертвенное мясо, в моем лице. На адептов и учеников Видьят, который настолько слабы, что умудряются дохнуть от фантомов. На этот несчастный мир, который уже ждет моей тушки на алтаре. На несправедливость собственной жизни, которая очень справедлива для Низвергнутого рода. На Богов, чьи интриги никогда не осознать умом простого разумного.
И мир дрогнул, как шкура зверя. Шевельнулись грани реальности, почти отодвигая материальную грань и приглашая в астрал, а может и дальше…
Земля, несколько впереди, за границами впадины, раскололась, и выпустила из себя каменный столб, украшенный сложными рисунками из рун и знаков. Я хоть и была далеко, но легко видела его.
- Сюда, - повторила.
Магия отца, по праву крови, отозвалась, как и все что создано Ратри, ибо Последняя. А Последний – тот же первый, если допустить, что Боги, и правда, крутят круг воплощений.
Ритуальный столб походил на сильно раскормленный посох, выше меня, но это скорее из-за роста Брабхи. Красивый, и, несмотря на века в почве, выглядел почти новым. Если прикрыть глаза, то можно представить, как Холодный Макелл, в черном камзоле с серебром по вороту, пробудил артефакт…
С закрытыми глазами стянула перчатку. И заскользили пальцы по зачарованному мрамору. Я чувствовала каждый знак, каждую руну, каждый символ. Десятки. Изящность исполнения и тонкость потоков магии Дэса завораживали, как может завораживать картина самой тонкой работы, где расписана даже капли росы на листьях. Да, искусство управления своей магией у отца было запредельным. Не ремесленник, и не талант. Гений. Мне и сотой части из этого не исполнить…
И нет, слезы заскользили по щекам не из зависти к чужим умениям или из жалости к себе. Нет! Синий не держал в доме артефактов отца, матери или тети. И теперь я поняла почему. Я действительно мясо. И да, такую гениальность никто не перекроет. Потерять сына, такого сына, из-за такой, как я… это… это…
Столб послушно погрузился в землю, а я открыла глаза. Правая рука погрузилась в круглую нишу. Камень пропустил, как пропустила бы вода. Артефакт в виде большого куба из цельного зеленого агата согрел ладонь.
Я рассматривала его долго. Казалось, бесконечность. Я старалась запомнить строение структуры артефакта, понимая, что если и запомню, а воссоздать это все равно не смогу. Мое Дэса другое. Это как сравнивать каменотеса и ювелира.
Разомкнулись соленые губы, но сказать ничего так и не смогла. Взором легко нашла тот знак, что уничтожит артефакт. Он был вложен в камень, как и все остальное. Слез стало так много, что и смаргивая, а артефакт Холодного все равно не видела.
Я согревала, обнимала ладонями агат, баюкала его, как дитя… пока не сомкнулись холодная кожа и грязная перчатка.
Пепел совершенства развеял ветер, на смех Богам.