И вот, что-то изменилось. Артефакторы перестали учить, перестали следить за своими вечными творениями. А стоило уйти им из этой залы - как ушли и остальные. Теперь, больного не переносит к целителям из любого места Школы. Теперь, целитель приходит на зов от охранных заклятий. И казалось бы, а какая, в сущности, разница? Быть может и никакой.
Только если раньше в этой зале за жизнь одного боролись несколько: боевики, целители, танары, Боги, лекари, артефактор и даже некромант, если ученика не удавалось спасти, и требовалось его вернуть, то сейчас здесь не борется никто. И это уже даже не пугает, не настораживает и не злит. Это вынуждает просто ждать краха.
Примерно такое мысли крутились в псевдо-сознании Эпического Артефакта. Он был вложен сюда, под толстые плиты пола, еще в те времена, когда этот гранит зачаровывали красные эльфы. Здесь, как и во всех корпусах целителей, его называли по имени, даже меняли это самое имя. А он мог говорить, мог перенести часть себя в куклу и помогать, спасать, оберегать. Делать то, ради чего ему дали жизнь. Но, время...
Сначала ушел его создатель. Артефакт ощутил это. Мучительная смерть сильного сердца заставила плакать мир. Потом, у него были братья и сестры, одной крови с его создателем. У него были близкие, которые видели в нем равного. Он говорил, он жил, он выполнял долг, и Боги ведают, что он мог бы выполнять долг еще очень и очень долго.
Время...
Песок времени смыл все. Сначала: он не смог однажды войти в куклу. Ее так и не вернули ему. Разумные говорили, что это случится, уверяли, что случится: стоит только найти сильного артефактора, но этого не случилось. Потом: артефакт стал ощущать: как его возможности тают, ускользают. То, что он мог еще вчера, еще год назад сейчас же - недоступно, словно онемело. По его телу больше не бежит сила Дэса, как не бежит кровь в пережатой руке разумного. Артефакт перестал ощущать свое «тело». Оно у него по-прежнему было, но он словно заперт в бесполезной плоти.
А затем, пришел день, когда он не смог говорить, не смог как не пытался. Магия мира, магия магов, магия других артефактов-накопителей не смогла помочь ему. Но, и тогда никто не пришел ему напомощь. Нет, артефакт помнил, что многие пытались его вернуть, восстановить его магическое «тело». Бились не год и не два, чтобы вернуть все, как было задумано создателем. Но, именно артефактор так и не пришел. Не было больше настоящей силы, не было друга, который знал бы его «тело», знал бы как исцелить такое.
А потом, как это и бывает с разумными - про него забыли. Забыл и артефакт. У него не стало имени, остался только разум. Частичка души, ума или, быть может, сердца его создателя. Только никому и до этого не было дела. Он видел, как умирают и излечиваются, как в этих стенах, в этой Школе готовят новые поколения магов кудесников; тех, кто будет творить невозможное - выигрывать жмурки со смертью. Видел - и понимал что, что-то не так...
И вот, настал миг, когда двери этой залы закрылись. И он, оно, она точно знал, что закрываются они навсегда. Нет, случилось это не за один день и не за два. Сначала: из зала ушли артефакторы, потом боевики, а потом и вовсе сами целители.
Дело даже не только в этой зале, а вообще, во всей вотчине почти вечного псевдо-сознания. Целители перестали бегать по коридорам; перестали плакать по углам от сострадания и страха ошибиться. Перестали шумно спорить о заклятьях и силе их воздействия. Все стало «спокойно». Так спокойно и чинно, будто ничего кудесников не волнует; будто не трогают их мысли о жизнях и долге, о том чуде, что даровали им Боги - сила исцелять, убирать боль, заставлять забирать страдания и напоминать о ценности жизни. Эти стены, будто стали большим склепом, а новые поколения - призраками.
Был, правда, юнец, совсем мальчишка, почти ребенок, который дал надежду артефакту. Он помнил его молодое лицо. Длинные темно-синие волосы, будто у водного мага. Яркие синие глаза с белыми искорками в глубине. Тонкие губы с решительной складкой существа, не знающего слова: «нет!». Он часто приходил к нему и пытался помочь. У него даже что-то вышло - и они несколько раз говорили.
В последний раз он пришел именно в эту залу, хотя мог бы выбрать и другое место. Но, пришел, именно, сюда. Мальчишка долго просто стоял, будто не дышал и не жил. Стоял и смотрел на стены и пол. Потом, принялся ходить по зале, проводил длинными крючковатыми пальцами по теплому граниту, по плитам пола. Он будто впитывал прошлое, будто пил из памяти артефакта. Хотя сам артефакт этого не чувствовал, но он ощущал, что мальчишка именно узнает: что здесь происходило, будто слышит мысли арта.
Это длилось долго. Долго, для разумного, конечно - несколько часов, может быть, день. И все это время артефакт наблюдал за мальчишкой со странным, для артефакторов, цветом волос.