– Человек какой? Нормальный. Картины хорошие рисует. Хотел поступить в Академию, да не приняли. «Еще пожалеют», – говорит. Денег у него совсем нет. Все на краски тратит. Говорит, что скоро наследство получит. Да какое уж там наследство? Откуда? Хотя черт его знает…
– Вы говорите, что художнику грозит опасность? – спросил Александра его новый знакомый, когда Кубичек скрылся за углом.
– Да, мне так кажется.
– А я считаю, что он сам опаснее всякого разбойника. Хотите пари? Сейчас пойдем и посмотрим своими глазами.
– С удовольствием. За проигравшим – коньяк.
– Идет.
Однако в этот день спору не суждено было разрешиться. Начавшийся дождь, не по-осеннему сильный, загнал спутников в ближайший кабачок, из которого они вышли лишь поздним вечером, изрядно хмельные.
Но эти несколько часов, проведенных за одним столиком, были содержательны и весомы. Потом Алекс с благодарностью вспоминал тот долгий разговор в пустом кафе неподалеку от площади Героев…
***
—… а если это не так, то все остальное теряет смысл. Зачем я стану пить пиво, если знаю, что умру после этого? Злость от недомыслия. Когда-нибудь люди обязательно поумнеют.
– Но вы согласны с тем, что Земля конечна?
– Увы. Но это еще ни о чем не говорит.
– Разве? Динозавры прожили не один миллион лет, но ничто не смогло уберечь их от смерти.
– Ну и что? Разве люди столь же глупы? Они только тем и занимаются, что придумывают способы, как бы попозже умереть. Какай же смысл во всей этой возне? Ведь если верить вам, то люди обречены объективно. Все человечество, как каждый отдельно взятый.
– Вы абсолютно правы. Если говорить по большому счету, то смысла в этой возне никакого и нет. Да и нет ни заслуги нашей, ни вины в том, что приходится думать о собственной смерти. Динозавры жевали траву и друг друга. А мы кроме этого еще и пытаемся обмануть судьбу. Нас такими создали.
– Создали? И кто же этот всемогущий?
– Не знаю, право. Природа, Бог, Космос. Как вам будет угодно. Хотя ни одно из этих названий не может быть справедливым. Космос или Природа – система таких же частностей, как дерево и человек. Бог – наш собственный продукт. Все эти имена условны. Да и не в имени дело.
– Вы сказали, что Бог – наш продукт. По-вашему, в объективном смысле его нет?
– Коль скоро мы говорим о нем, значит, он есть. Согласитесь, нельзя говорить о том, чего нет. Ваша музыка – продукт вашей фантазии. Но разве ее нет? Она есть. Но лишь тогда, когда звучит. Любезный, еще коньяк, пожалуйста. Рояль, в конечном счете, – это груда дерева и железа. Ноты – бумага, исписанная чернилами. Для того, чтобы музыка существовала, нужен человек, который призовет ее к жизни. Библия – занятный роман с ломаной композицией. Для того чтобы возник Бог, опять-таки, необходим человек.
– Вы атеист? Спасибо, ваш коньяк.
– Помилуй Бог! Атеизм – удел воинствующего невежества. Бог существовал всегда с того момента, когда человек стал чуть-чуть соображать. И отрицать его – спорить с очевидным. То, что вы называете атеизмом, попросту возвращение к примитивным формам религии. Но мы отвлеклись. Человечество обречено уже потому, что у него было начало. Все, что вышло из небытия, должно вернуться обратно. Вы говорите о злобе… Помилуйте! Разве волк, задравший зайца, сделал зло? Ему нужно что-то кушать. Иначе он умрет от голода. А чем заяц лучше травы? Человек уникален только в том, что приближает свою смерть собственноручно. Да и эта уникальность весьма сомнительна. Один из моих знакомых, убивший всех родственников, живших с ним в одном доме, утверждал, что избавляет их от земных мук. Побуждения самые благие. Более того, себя он считал мучеником во имя их счастья. Другой сошел с ума из-за раздавленной случайно мыши, которая подвернулась ему под сапог. Он был на грани самоубийства, потому что из-за его невнимательности лишилась жизни тварь божья. Кто из них прав? Я рассудить не берусь.
– Пусть так. Но какое отношение это имеет к нашему художнику? Вы сказали, что люди, подобные ему, способны на самые ужасные поступки. По-вашему, он тоже душевнобольной?
– А я уже и забыл про него. Душевнобольной? Я этого не говорил, хотя все возможно. Я встречал подобных творцов. Для того, чтобы убедить окружающих в собственной талантливости, они способны совершить любую мерзость.
– Вы убеждены в том, что он бездарен?
– Друг мой, я рад был бы ошибиться. Но, к сожалению, мой опыт не позволяет мне этого сделать. Хотите пари?