В этот отряд входило семь воинов — сам Эрган, Пашка, который Пол, Никта и ещё четыре воина. Их имена я ещё не все запомнила. Эрган был большой шишкой — аж самим главнокомандующим всея армии королевства Эндергард, на землях которого мы находились. Мне переводчик перевёл его должность как высший паладин королевства. А на их языке звучало как атон.
Это всё мне объяснили после того, как напоили обезболивающим отваром, который имел и успокаивающее воздействие.
Не то, чтобы я сразу смирилась с происходящим, но, как гласит народная мудрость, человек ко всему привыкает. Моя деятельная натура требовала каких-то действий. Какой у меня был выбор — лечь на лавку в хижине, закрыть глаза и ждать, когда что- либо изменится: либо я очнусь у себя дома либо смирюсь с происходящим? Но можно ли вот так лежать долгие часы ни о чём не думая, здоровому двадцатилетнему человеку? Нет, конечно. Мозг лихорадочно работал и пережёвывал поступающую информацию. Любопытство требовало узнать всё и сразу. Телу тоже было некомфортно. Потому что температура накалялась.
Из объяснений Пашки я поняла, если говорить кратко и доступно, что в течение суток температура имеет сильные перепады. Сейчас у них что-то вроде нашего лета, когда светят три светила. Климат в это время меняется за сутки от наших тропического до экваториального и обратно, с долей континентального из-за перепада температур днём и ночью. После смены фазы Дезиррэ, климат мягко переходит в умеренный, привычный нам, и потом переходит в долгую затяжную зиму.
Поэтому и флора и фауна у них была своеобразная, та, что могла выжить при таких условиях. Те джунгли, что я видела, как и «баобабы» — растения фазы Дезиррэ. Непроходимые джунгли — одногодки, вырастали в это время, а потом исчезали до следующего лета. «Баобабы», которые тут назывались поряниками, цвели и завязывали плоды во время Дезиррэ. Потом плодоносили почти до самой зимы, снабжая местных основной пищей.
Плоды поряники, которые я тут же окрестила пряниками за схожесть названия, мне удалось попробовать. Местные умели хранить их в стазисе, и меня угостили прошлогодним пряником. По вкусу нечто среднее между авокадо, мясом и грибами
— сытно и вполне вкусно.
Потом те деревья, которым требовалась жара, впадали в спячку, и уступали место растениям, которые я окрестила привычными берёзками и елями, хотя выглядели они иначе, но всё равно напоминали обычные лиственные и сосновые деревья.
К периоду зимы вся флора впадала в спячку. А фауна в этом мире прижилась та, что могла пережить как жару, так и холода.
— А есть здесь живность хоть какая-то, похожая на нашу? — поинтересовалась я у Пашки, который был вынужден быть моим гидом по этому миру.
— Похожая есть, но немного. Увидишь ещё, — улыбнулся он предвкушающей улыбкой.
Ну да, ему всё это забавно. В отличие от меня.
— Всё, девица перестала истерить? — спросил главный Пашку, словно меня тут нет. — Тогда завтра выступаем.
— Может перестанете говорить так, как будто меня здесь нет? — разозлилась я.
Главный перевёл на меня взгляд, и мы впервые встретились глазами. Я вздрогнула и сделала шаг назад.
— Заслужи такую честь, — процедил он и пошёл дальше раздавать указания.
— Я должна заслужить? Честь? — вызверилась я.
Я побежала за ним, обогнала и встала перед ним, тыкая в него пальцем. То есть почти тыкая, не касаясь. Смелости у меня на это не хватило, несмотря на всю мою злость. Страшный мужик.
— Вы меня украли! Вы меня похитили! Да на вас ООН нет! Я хочу пожаловаться в лигу защитников иномирных жителей! Или как у вас называется организация, которая защищает права людей всех миров?
— Жалуйся, — хмыкнул он недобро и обошёл меня.
— И пожалуюсь! Как только так сразу! Разбойники! Воры! Похитители! — не унималась я.
На самом деле мне хотелось настучать по этой большой и каменной по виду башке. Расцарапать это невозмутимое равнодушное лицо и выплеснуть весь мой гнев.
— Остынь, Лер! — как-то испуганно сгрёб меня в охапку Пашка и закрыл от взгляда главного.
Который смотрел на меня сейчас так, что будь он василиском, я бы уже превратилась в камень.
— Уйми девку, — зло процедил он, обходя нас.
Остальные тоже смотрели неодобрительно, хотя поначалу забавлялись моей реакцией.
— Ты с ума сошла! — накинулась на меня Никта. — Кто так с атоном разговаривает? За это можно головы лишиться. Он тебя пожалел пока, как… котёнка неразумного, — перевёл мне переводчик с запинкой. — Но не смей так больше! Тебе за него каждый из нас глотку перегрызёт.
— Никта, уйди. Ты сейчас не помогаешь. Хуже делаешь.