В палату уже прибежали люди в белых халатах, они суетились вокруг бездыханного тела Эдуарда Семеновича, пытаясь вернуть его к жизни. Через несколько минут к Соне, Рите и Сергею, стоявшим в коридоре, подошел немолодой врач. Обратившись к Сергею, он сказал:
— Умер. Он умер.
— Вы можете установить причину смерти? — спросил Сергей.
— Да, даже без вскрытия, — кивнул доктор, — он скончался от потери крови, это странно. Капельницу с глюкозой ему ставила процедурная сестра Светлана Николаевна, она очень опытный работник, не могла перепутать. Я не знаю, случайность ли это или преступление, пусть разбираются те, кому следует. Однозначно могу сказать только одно: капельница была поставлена наоборот и сработала как насос, почему-то прохудился мешок… Он и так был слаб, а потеряв почти литр крови, сердце не выдержало. Вот, но это все предварительно.
Мимо них прошли медсестры, одна из них рыдала, видимо, это и была Светлана Николаевна. Сергей ушел вместе с врачом.
— Пошли-ка отсюда, — сказала Рита, — а то сейчас куча ментов привалит. Начнутся допросы, дознания, свидетели, показания.
— Да, пошли к Лерке, может, она вернулась, — согласилась Соня.
Они покинули больничный корпус. По дороге к дому Леры обе подруги молчали. Разговор не клеился. Выбивало из колеи странное чувство беды, неприятный осадок опоздания. Приди они на пятнадцать минут пораньше, и застали бы Морозова в живых.
Дверь им открыла Лера. Она стояла на пороге, радушно улыбаясь. Соня невольно залюбовалась подругой. Валерия всегда была очень красивой. Высокая, стройная, с тонкими чертами лица и огромными карими глазами. Длинные светлые волосы были распущены по плечам. Соню удивил внешний вид Леры. Когда они виделись в последний раз, Лера прочно сидела на игле, тогда она производила впечатление неизлечимо больного человека, исхудавшая, почерневшая, с провалившимися глазами, неопрятная и неухоженная. Казалось, что этот человек потерян навеки. И о чудо, перед ней стояла прежняя — веселая, здоровая и красивая — Лерка.
Они обнялись, прошли в крохотную комнатку, где стояла больничная койка, пластиковый стол на железных ножках и больничный стул. На стене висело платье на плечиках, из-под кровати виднелась большая дорожная сумка. На Лере были джинсы и просторная белая рубашка. Она пригласила подруг садиться, включила допотопный электрический чайник и, присев на единственный стул, сказала:
— А я вас так рано не ждала, посещения у нас только с двенадцати. Я после дежурства в душевую ходила.
— А мы заходили к тебе, — сказала Соня, она заметила, что великолепные Леркины волосы еще влажные.
— А где же вы болтались? Я уже минут пятнадцать как пришла, — удивилась Лера.
— Мы к Морозову ходили, — ответила Рита.
— И что, не пустили вас, и правильно. Сейчас чаю попьем, и проведу вас к вашему отравленнику.
— Не надо, — ответила Соня, — нас пустили к нему, но он умер.
Лера стояла спиной к подругам. Она медленно повернулась и сказала:
— Быть не может, я полчаса назад сменилась, он был абсолютно стабилен. Даже не тяжелый. Из шока выведен, его завтра бы выписали. Как?! — она развела красивыми руками, тряхнув головой, волосы соскользнули с плеч и светлым покрывалом закрыли лицо. Она убрала волосы назад и с немым вопросом продолжала смотреть на подруг.
Соня рассказала обо всем, что они увидели в палате, не упустив и то, что там остался Сергей.
— А он зачем приезжал? — спросила Лера.
— Он расследует дело об отравлении, — ответила Рита, — допросить хотел Морозова.
— А, ясно, — ответила Лера, — ну давайте к столу.
Она расставила на столе стаканы, поставила банку с сахарным песком, открыла коробку с конфетами и стала наливать заварку. Стол сообща придвинули к кровати и уселись чаевничать.
— Ну, девочки, что же вы меня не спрашиваете, как я вернулась и где я была? — сказала Лера, пристально вглядываясь в лица подруг и замечая в них любопытство, борющееся с приличиями.
— Захочешь, расскажешь сама, — сказала Рита.
— Хочу, — сказала Лера, — хочу рассказать, чтобы раз и навсегда поставить на этом точку. Я лечилась по американской системе «12 шагов» в клинике-коммуне, год не кололась, и не тянет.