– Помоги…! – завопила я, пытаясь вывернуться, но мне тут же закрыли рот перчаткой, прижимая мою голову к подушке.
– Чем же тебе помочь? – шепотом поинтересовался призрак, не давая мне возможность ответить. – Даже не знаю…
Шкаф починить, щеколду на дверь прибить, дверь повесить нормально… Да у меня целый фронт мужских работ! Хватка на лице слегка ослабла.
– Уби…! – заорала я, но меня снова прижали к подушке.
– Я уборщиком не нанимался, – хрипло заметил призрак, вертя в руке свой нож. – Мне хотелось бы уточнить. Если я умею предсказывать чужую смерть, это считается даром? Меня иногда очень волнует этот вопрос…
Я зажмурилась, быстро листая мысленный фотоальбом лучших воспоминаний! Первый осознанный Новый год, первый неуклюжий поцелуй, первая зарплата, мне с третьего раза одобрили ипотеку…
Палец скользнул по моей щеке, вытирая холодную слезу, которая стекала от мысли о близкой кончине.
– Я сделаю тебе подарок, – услышала я голос рядом с ухом, пока рука медленно сползала с моего рта. – Я подарю тебе еще один день жизни…
– Спаси…! – взвизгнула я, но мой рот снова зажали.
– Не стоит благодарности…
Глава 6. Смертельная усталость
– Милый, к Земле летит огромный метеорит!
Мы все погибнем! Милый!!!
– Помнишь, я обещал тебе звезду с неба?
Мужик сказал, мужик достал!
Из всех странных подарков, которые мне дарили, первое место занимала огромная ваза, покрытая радужными бензиновыми разводами, поверх которых была изображена морда тигра. Выражение Шерханьей моськи свидетельствовало о том, что волки не только усыновили человеческого детеныша, но и дали ему высшее образование по специальности «Санитарное дело», устроили по блату главой департамента местного лесничества и теперь хвастаются всем, что у них есть «свой человек» в органах. Шерхан тоже рад был бы видеть человека в своих органах, но, увы…
Второе место прочно занимала картина, изображающая караван из десятка унылых верблюдов, плетущихся с бедуинами между горбов по раскаленной песочнице. Палящее солнце следило за ними густо намазанными женскими глазами. «Это – ты, – объясняла мне дарительница, тыкая пальцем в нарисованный глаз. – А это – мужчины в твоей жизни! Желаю, чтобы их было столько же, сколько бабуинов!» И если правый глаз солнечной девушки еще надеялся на хотя бы самого захудалого мужика, левый был уже согласен на любого верблюда. «Это… Как ее… Фото Моргала! Мираж!» – пояснила дарительница, вручая мне отпечатанную живопись метр на полметра. «Фото Моргалов» долго искало свое место в моем кабинете, потом пыталось найти пристанище дома, в спальне. Одно время художество висело напротив кровати, вызывая щемящее чувство женского одиночества и тоску по сильному плечу, которое сумеет забить нормально гвоздь и повесить мою депрессию ровно!
Где-то в красивых коробочках-воспоминаниях лежит половина звездного атласа, собранная в наивной юности. Опыт подсказывал, что когда обещают звезду с неба, единственный мужик, который может вам ее подарить, носит плащ, лазерный меч и жутко сопит в черный эмалированный горшок. А еще опыт требовал уточнять имя дарителя «целого мира». Если его зовут не Александр Македонский, Аттила или Наполеон, которые хотя бы пытались, не лишним будет выяснить максимальный радиус высадки зловонно-носочного десанта в радиусе завоеванного дивана.
В моем подарочном арсенале так же стоит холодильник трансплантолога, где покоятся виртуальные сердца негодные ни для пересадки, ни для брака, а дьявол уже неоднократно приходил ко мне за душами, пылко врученными мне на заре туманной и наивной юности. Я объяснила, что души у меня как-то не по-мужски забрали обратно и передарили после меня раз… надцать. Кому? Соцсети в помощь!
Странно, но подарок под названием «Один день жизни», который мне подарили сегодня в комплекте с ужасом, как ни прискорбно, отвечал всем подарочным требованиям! Он казался безумно дорогим, не занимающим много места, к тому же, сделанный своими руками! Я даже слегка обрадовалась, когда мне его вручили…
По моему лбу, видимо, из третьего глаза, потекла слеза… Слезы текли по моим волосам, стекали по шее и ушам, которые, как выяснилось, тоже умеют плакать. За окном что-то громыхнуло, задребезжали стекла, а на улице зашуршал дождь. Свеча, которую я с горем пополам смогла разжечь огнивом, погасла, поймав пламенем еще одну слезу, текущую с потолка. Дом со страшной силой оплакивал свой несостоявшийся ремонт.
«Главней всего – погода в доме… Все остальное – суета…» – ласково пропело внутри меня что-то уже знакомое, но пока непонятное. Погода в доме требовала суеты, поэтому я впряглась в старую кровать, сдвигая ее подальше от атмосферных осадков. Со всех щелей на пол текла вода, а я не знала, за что хвататься… Дождь лил всю ночь, громыхая гулкими раскатами, а я, устав подставлять под капли все, что только можно было найти, включая ночной горшок, пыталась задремать на оставшемся сухом островке второго этажа.