Итак, на чердаке третьего подъезда дома номер 5 по Турбинной улице поселился бомж.
ГЛАВА 1
Александр Ильич вернулся домой с работы, быстро проглотил за ужином две сардельки с гарниром из итальянских спагетти, завел будильник и лег спать. Он решил всерьез подготовиться к предстоящей ночной схватке, поскольку испачканный ботинок не давал ему покоя весь трудовой день. «Если вовремя не пресечь это безобразие, то у нас в лифте скоро наступит разруха», – вспоминал он пророческие слова булгаковского героя.
– Ты его, Саша, только не бей, а то, не дай Бог, помрет. В крайнем случае милицию вызовем, – на протяжении всего ужина твердила ему супруга.
– Да я на него только гляну, – храбрился Александр Ильич, засасывая очередную спагеттину. В свои сорок лет был он мужчиной жилистым и надеялся легко совладать с человеком, страдающим от нехватки витаминов и женского внимания.
Разбуженный сигналом будильника, он облачился в спортивный костюм, достал фонарик и решительно поднялся на чердак. Супруга притаилась за закрытой дверью квартиры с молотком в руке, готовая в любую минуту ринуться ему на помощь.
Осветив фонариком логово, он обнаружил там существо, внешне похожее на человека, которое лежало на спине с широко раскинутыми конечностями. Из открытого рта его вырывались гортанные звуки и стон. Родовые признаки едва угадывались, но судя по брюкам с расстегнутой ширинкой, оно относилось к сильной половине человечества. Зато Александр Ильич легко распознал насекомых, которые в большом количестве ползали по одежде, а также отметил, что прибавилось число лежащих вокруг бутылочек. Это натолкнуло на мысль, что мужчина находится в глубоком алкогольном нокауте. Александр Ильич несколько раз толкнул существо ногой, но это никак не отразилось на позе лежащего. Поэтому первоначальная злость и решительность Александра Ильича быстро переросли в растерянность. «Что же мне его теперь, как раненого с поля боя, на себе выносить? – спросил он самого себя. – Потом за неделю не отмоешься…»
Супруга встретила возвращение мужа с восторгом. «Главное, жив, Саша, главное, жив», – повторяла она, покрывая его лицо поцелуями. За последние годы Александр Ильич редко давал жене поводы для гордости. Освободившись от объятий жены, он решительно набрал на телефоне номер милиции.
– Вас из пятого дома по Турбинной улице беспокоят, – заговорил он после того, как дежурный снял трубку. – Здесь у нас на чердаке бомж поселился. Не могли бы вы подъехать?
– Зачем?
– Как зачем? – опешил Александр Ильич после такого неожиданного ответа. – Он нам жить спокойно не дает, топает по ночам над головой, в лифте гадит. Я из-за него третью ночь не могу супружеские обязанности исполнить.
– Исполняйте днем, – кашлянув в трубку, посоветовал дежурный.
Александр Ильич начал распаляться, взывать к законности и требовать руководство, но дежурный, судя по всему, работал не первый год и привык к подобным диалогам. Ответы его были юридически точны и лаконичны:
– Общественный порядок он не нарушает. Ну спит себе и спит, а что на чердаке, так это кому где нравится.
– А в лифте гадит? – схватился за спасительную соломинку Александр Ильич.
– Это еще тоже доказать нужно. Вы лучше к своему участковому обратитесь, может, он чем поможет. – Дежурный закашлялся и повесил трубку.
На следующий день после работы Александр Ильич вместе с соседкой Настей отправились на поиски участкового, опорный пункт которого был расположен на соседней улице. Они быстро нашли указанную им квартиру на первом этаже обычного жилого дома и с некоторым удивлением прочитали на двери вывеску: «ТОО „Сострадание"».
Оказавшись внутри, они замерли у входа и осмотрелись. Квартира состояла из трех комнат. Самая большая, судя по всему, принадлежала Товариществу. За ее приоткрытой дверью они разглядели молодых парней, расположившихся около стола, заставленного разнокалиберными бутылками. Их оживленный разговор то и дело прерывался матюгами и взрывами гомерического хохота, от которого Насте сделалось неуютно. Из-за закрытой двери второй комнаты раздавались щемящие душу звуки аккордеона. Надпись на стеклянной табличке гласила, что здесь проводит свои заседания «Товарищеский суд». И только в самой дальней нашел себе прибежище местный участковый.