– Чувствуется интеллигент. Хотя и подпорченный действительностью, – потирая воспаленные от усталости и сигаретного дыма глаза, сказал Субботин, когда Александра Ильича увели. – Я бы лучше вместо него Кузякина прикрыл.
– Он вам изолятор загадит, – предупредила Савельева. – Да и адвокат мне его уже звонил, бывший наш следователь. Просил на «подписку» выпустить.
– Опять, значит, придется интеллигенции страдать. Она всегда так. Сначала молчаливо соглашается, а потом мучается и посыпает голову пеплом, – с грустью произнес Субботин.
– Ничего, я ему за это время мозги вправлю, – пообещал Ковалев. – И брат пусть в камере охладится, а через трое суток посмотрим.
На дежурной автомашине Савельеву повезли домой, а одуревшие от работы опера завалились спать прямо в рабочих кабинетах на диванах и стульях.
– Будут спрашивать, я до двенадцати на совещании, – предупредил дежурного Субботин, запер дверь, выдернул телефонный шнур и, не раздеваясь, растянулся на диване.
Ровно в полдень секретарша вывела его из состояния глубочайшего сна оглушительным стуком в дверь. Изрядно помятый, он выполз из кабинета, выглянул в коридор и обнаружил там сидевшего на скамье Кузякина. Вид у него был жалкий, а под правым глазом играл всеми цветами радуги здоровенный синяк.
«Левша вмазал», – профессионально отметил Субботин и окликнул его:
– Кузякин, снова деньги явились предлагать?
– Нет, что вы, – подскочив, испуганно ответил тот. – Помочь вам хочу. Соседи меня во всех бедах обвинили, а тут еще двоих арестовали.
– Пока не арестовали, – уточнил Субботин.
– Какая разница, все равно не выпустите… Соседи условие поставили, чтобы я без них не возвращался.
– Заходи, альтруист, – позвал его Субботин и пропустил в кабинет.
– Я единственный, кто знает, где убийца прячется, – с тоской в голосе сообщил Кузякин. – Если я адрес укажу; вы соседей отпустите? – обратился он с вопросом, который вынудил майора задуматься. Однако, взвесив все за и против, Субботин согласился на компромисс.
– Я вам верю. По всему видно, что вы человек порядочный, – обрадовался Кузякин. – Киллер у меня на даче во Всеволожске…
Субботин кивнул, достал лист бумаги и предложил ему изобразить схему расположения дачи, которую тот начертил несколькими взмахами карандаша и дал подробные разъяснения.
Накануне Скоков без каких-либо осложнений добрался до дачи Кузякина, проник в дом и, осмотревшись, улегся на кровать с прикрученной к спинке металлической биркой с инвентарным номером. Вечером он проснулся от пронизывающего все тело холода, но печь топить побоялся. При свете фонаря Скоков отыскал на кухне несколько проросших картофелин, пачку соли и банку рыбных консервов, из которых на электрической плитке приготовил себе похлебку. Все это время в голове его крутились невеселые мысли о будущем, однако оригинальные идеи в ней напрочь отсутствовали. Поэтому, наполнив желудок и взвалив на себя несколько одеял и матрацев, он вновь погрузился в спячку.
Проснувшись ранним утром, Скоков покинул берлогу и позавтракал остатками пищи. «Полдня пережду, а вечером на станцию выберусь», – решил он и, наткнувшись на потрепанный томик Чехова из серии «Библиотека школьника», устроился с ним у окна.
Начав с изучения детективов, Валентин за последние месяцы так пристрастился к чтению, что оторвался от понравившейся книги лишь около пяти вечера. По центральной улице Всеволожска, берущей свое начало от железнодорожной станции, мимо дома пошел народ, возвращавшийся из Питера. Прихватив сумку брата, Скоков накинул куртку с лежащей в кармане валютой, осторожно покинул дом и смешался с толпой.
В отделении московского «Рост-банка», расположенном рядом со станцией, он обменял на рубли стодолларовую купюру и купил в ларьке хлеб, колбасу, яйца и несколько пачек сигарет, а на почте телефонные жетоны. Через соседку он связался с женой, которая, взяв трубку, набросилась на него с расспросами: