Здесь представлены все нации и несколько рас, здесь и молодёжь и старые, переселенцы из Европы и уроженцы Америки, все в большей или меньшей степени бродяги и неудачники. Более состоятельные из этой банды носят в заднем кармане своего платья револьвер.
Обыкновенно ужин съедается весьма поспешно, при чём никто не произносит ни слова. Всё это множество людей боится надсмотрщика, который принимает участие в ужине и следит за порядком. И как только ужин кончается, все обыкновенно тотчас же уходят спать.
Но сегодня Закхей решил выстирать свою рубашку. От пота рубашка стала очень твёрдой и шуршит на нём днём, когда солнце жжёт его спину.
Вечер был тёмный. Все уже улеглись, и из большого сарая, где рабочие спали, раздавалось только заглушённое бормотанье.
Закхей пошёл к кухонной стене, где стояло несколько кадок с водой. Эта вода принадлежала повару, он тщательно собирал её в дождливые дни, — вода в Биллибори была слишком жёстка и слишком насыщена известью для того, чтобы в ней можно было стирать. — Закхей завладел одной из кадок, снял с себя рубашку и начал стирать. Вечер был тихий и холодный, он порядочно озяб, но рубашку необходимо было выстирать, и он даже начал слегка посвистывать про себя, чтобы немножко подбодриться.
Вдруг повар раскрыл кухонную дверь. Он держал лампу в руке, и широкий луч света упал на Закхея.
— Ага, — сказал повар и вышел из кухни.
Он поставил лампу на лестнице, подошёл прямо к Закхею и спросил:
— Кто тебе дал воду?
— Я сам взял, — ответил Закхей.
— Это моя вода! — крикнул Полли. — Грязный раб, как ты смел взять её! Лгунишка, вор, собака!
Закхей ничего не возразил на это и только снова стал повторять свои обвинения по поводу мух, запечённых в пудинге.
Поднятый ими шум привлёк рабочих из спального сарая. Они расположились вокруг группами, зябли и с величайшим интересом прислушивались к этому обмену ругательствами.
Полли кричал им:
— Как вам понравится такое свинство? Взял мою собственную воду!
— Возьми себе свою воду! — сказал Закхей и опрокинул кадку. — Мне она больше не нужна.
Повар поднёс к его глазам кулак и спросил:
— А это видишь?
— Да, — ответил Закхей.
— Сейчас угощу!
— А ну, посмей!
И вдруг прозвучало несколько быстрых ударов — и тотчас же несколько новых в ответ им. Зрители разразились воем, — это выражало их одобрение и восторг.
Но Закхей не мог долго выстоять.
Подслеповатый, маленький ирландец был разъярён, как тигр, но его короткие руки ничего не могли поделать с поваром. В конце концов, он покачнулся в сторону и, сделав несколько шагов, упал.
Повар обратился к толпе:
— Ну вот, лежит! И пускай себе! Его положил солдат.
— Он, кажется, умер! — раздался чей-то голос. Повар пожал плечами.
— Ну, и пусть умер! — заносчиво возразил он.
И он чувствовал себя перед этой толпой великим, неодолимым победителем. Он закинул голову и, чтобы придать себе ещё больше важности, стал подыскивать литературные выражения.
— Предоставляю его дьяволу! Пусть себе лежит! Что он, американец Даниил Вебстер? Приходит сюда и учит меня, как готовить пудинг, — меня, который готовил на генералов! Да что он, начальник прерии, что ли?
И все любовались речью Полли.
Тут Закхей опять подымается на ноги и говорит так же злобно и упрямо, как раньше:
— А ну-ка выходи, ты, заячья нога!
Толпа ревёт от восторга, но повар с сострадательной улыбкой говорит только:
— Нелепость! Это всё равно, что я стал бы драться с этой лампой.
И он берёт лампу и медленно, с достоинством уходит в кухню.
На месте происшествия стало темно, — и люди разошлись в свой спальный сарай.
Закхей взял свою рубашку, старательно выжал её и надел. Затем и он поплёлся вслед за другими, чтобы отыскать своё место на нарах и лечь спать.
На следующий день, в прерии, Закхей стоял на коленях и смазывал маслом свою машину. Солнце сегодня пекло так же сильно, и стёкла его очков покрылись каплями пота.
Вдруг лошадь дёргает на несколько шагов вперёд, как будто испугавшись чего-то или укушенная насекомым. Закхей испускает крик и вскакивает на ноги.
А минуту спустя он машет левой рукой в воздухе и быстрыми шагами ходит взад и вперёд.
Человек, который невдалеке проезжал со своей косилкой, останавливает свою лошадь и спрашивает:
— Что случилось?
Закхей отвечает:
— Иди сюда на минуту, помоги мне.