Тейлор рухнул на стул, схватился за голову, прошептал:
– Я хотел как лучше…
Пророчество
– Пророчества обязательно сбываются, если в них искренне верить, Петруха. Ты топор не забыл?
– Нет. Только никак в толк не возьму, за каким лешим нам в болоте топор?
– Окно в Европу прорубать будем.
– Какое, к лешему, окно?! В какую-такую Европу? Ты можешь нормально выражаться, Василий Иваныч?
– То самое, о котором великое пророчество Солнца русской поэзии Пушкина. Все же в школе учат, вспомни!
– Да помню я, – отмахнулся Петька, – только здесь же ни одной стены нет – болото сплошное, да река с островами и море.
– Именно! Все как у классика описано. Вон и чухонские избы, и челнок на волнах финский. Все верно, то место!
– Тогда почему же никто до сих пор это твое окно не прорубил?
– Так в предсказании же ясно сказано: пройдет сто лет. Это как раз сегодня. И рубить должен человек по имени Петр. То есть ты.
– А почему окно? Почему не дверь сразу? – не унимался Петька.
– Потому что, прежде, чем в дверь выходить, надо сначала в окно посмотреть, какая там погода, во что люди одеты. А дверь прорубишь – сразу все флаги в гости будут к нам, только успевай дверь открывать-закрывать. Да покрикивать, чтоб не хлопали. Они ж там все без культуры – натопчут, наследят, напачкают.
– При чем здесь флаги, да еще и бескультурные?! Да и что тут пачкать-то: болото – оно и есть болото.
– Не скажи! Пускай и болото, зато свое, родное. Мы сюда куликов культурных завезем, пускай наше болото хвалят.
– То есть флаги – бескультурные, а кулики – культурные? Так давай сразу куликов звать, а флаги не пускать! И станет у нас здесь культурная столица! Прямо на болоте.
– И на островах. Как Венеция. Только северная. Ты только представь: берега, одетые в гранит, изумрудная зелень парков, солнце янтарем в реке отражается…
– Что за розовые сопли?! Чего это тебя, Василий Иваныч, на поэзию потянуло?
– Так сам Пророк Отечества писал! – смахнул скупую слезу тот.
– А-а… Ну, я тогда, как основатель, на золоте есть буду, на бархате спать, – мечтательно прикрыл глаза Петька.
– Раскатал губу! Ты для начала окно проруби, а потом уже мечтам предавайся! Время-то не резиновое!
Петька откинул полу пальто и извлек из специально пришитой петельки топор. И рубанул что есть силы. И проросли первые гранитные плиты по берегам, выпростались первые кривые улицы, заструились рукава первых каналов. А Петька уже второй раз замахнулся и – рубанул. И вытянулись по струнке проспекты и бульвары, отряхнулись от пыли, подставили весеннему солнцу купола и шпили храмы, церкви, дворцы и адмиралтейство. И в третий раз рубанул Петька. И в четвертый. А город все рос и рос как на дрожжах.
– Вот видишь, – похвалил Василий Иваныч, – все как предсказано. Надо только верить!
– Так я ж не верил!
– Зато я верил за нас обоих.
Философский подход
Удивительный народ – греки. Куда ни плюнь, обязательно попадешь минимум в героя. А если не в героя, то наверняка в поэта, воспевающего подвиги того самого героя. А уж коли ни в героя, ни в поэта не попал, перед тобой великий ученый.
Но ведь не всем же быть учеными и поэтами. Да и героем стать суждено далеко не каждому. Поэтому есть в Греции еще одна категория граждан – философы. Чтобы стать если не знаменитым, но хотя бы широко известным в узких кругах философом, достаточно быть просто греком. С хорошо подвешенным языком. Хотя, если задуматься, где вы встречали неболтливого грека? Если же вам несказанно повезло повстречать молчаливого грека – это однозначно философ! Просто в данный конкретный момент он размышляет.
Жили близ Ниццы Атонос Котский и Пан Даджонни. Первый был настоящий философ родом с маленького острова Кот, что в Средиземном море. Собственно, отсюда и прозвание. В героях на тот момент надобности не было, а поэт из Антоноса вышел весьма посредственный. Даже для маленького острова Кот. О пути ученого и говорить нечего. Зато философом он стал превосходным. Да только на острове Кот и без Антоноса философов хватало, вот и перебрался он в соседнюю Италию.
О Пане Даджонни достаточно сказать, что он – Пан. Но Панов, оказывается, несколько, поэтому у каждого есть свое собственное имя. Даджонни поселился недалеко от Ниццы задолго до появления здесь философа Антоноса.
Жили оба в густой оливковой роще, но до сих пор не повстречались. Антонос все свое время посвящал философским размышлениям в уютной хижине на одном краю рощи, а Пан занимался своими панскими делами на противоположном. Да и какие у Пана дела – за стадами приглядывать, вино попивать, да с нимфами веселиться.