Из глубины поднялось что-то громадное и темное, со свистом втянуло язык — оказывается, Бинк пилил язык! — блеснули зубы величиной с пол-Бинка, разжались колоссальные челюсти. Бинк окончательно потерял голову и заорал.
Голова его в это время была под водой, так что с криком получилось совсем худо — вода хлынула в рот, в горло…
Твердые ладони ритмично толкали его в спину, выкачивая воду и впихивая в легкие воздух. Бинк фыркал, кашлял, давился. Его спасли!
— Я… я цел! — прохрипел он.
Толчки ослабли. Бинк приподнялся, промаргиваясь.
Он находился на небольшой яхте с парусами из яркого шелка, палубой полированного красного дерева и золотой мачтой. Золото? Наверное, позолота. Чистое золото слишком тяжелое, яхта перевернулась бы.
Он с опозданием поднял глаза на своего спасителя — и вновь изумился. Перед ним была королева.
Во всяком случае выглядела она по-королевски — платиновая диадема, богато расшитое платье. А как хороша! Возможно, красотой и уступает Синн, да и летами постарше, зато величие, осанка, одеяние! Куда там Синн с ее наивными прелестями!
Таких ярко-рыжих волос, как у королевы, Бинк никогда еще не видел. И такого же редкого цвета глаза. Только непонятно, что здесь, в кишащих чудовищами прибрежных водах, делает такая женщина.
— Я чародейка Ирис, — сказала она.
— Я… это… Бинк, — неловко проговорил он. — Бинк из Северянки, Северной то есть деревни.
Никогда еще он не встречал чародеек. А гардеробчик-то у него того… Не соответствует случаю.
— К счастью, я совершенно случайно проплывала мимо, — заметила Ирис. — А то у тебя могли бы возникнуть проблемы.
Это еще мягко сказано! Да он, можно сказать, уже лишился жизни, а Ирис ему эту жизнь вернула.
— Я тонул и тебя не заметил. Только монстра, — промямлил Бинк, чувствуя себя законченным идиотом. А как прикажете благодарить это царственное создание, что не погнушалось о него руки вымарать?
— Не в том ты был положении, чтобы что-то видеть, — сказала она и выпрямилась, четко обозначив свой изящный стан. Нет, он был не прав — ни в чем она Синн не уступает. Просто совсем другая. А что умнее — это уж точно. Скорее уж под стать Сабрине. Ум женщину только красит. Вот так вот, оказывается! Век живи — век учись.
На яхте были и матросы, и слуги, но все они ненавязчиво держались в сторонке, предоставляя чародейке самой управляться с парусами. Да уж, лентяйкой ее не назовешь.
Яхта вышла в открытое море и вскоре приблизилась к острову. Прямо чудо-остров! Весь утопает в роскошной зелени, цветочки на любой вкус — туг и ромашки в горошек, каждая величиной с блюдце, и изысканно-пышные орхидеи, и тигровые лилии, которые, завидев судно, принялись позевывать и мурлыкать. На диво ухоженные дорожки вели с золотого причала к хрустальному дворцу, сверкающему на солнце, как бриллиант.
А почему как? Судя по тому, как преломляется свет на его бесчисленных гранях, это и есть бриллиант. Самый крупный, самый безукоризненный бриллиант в мире!
— Выходит, я тебе жизнью обязан, — сказал Бинк, не представляя, как вести себя в таком случае. Вызваться поколоть дрова или навоз убрать, чтобы отработать ночлег? Чушь какая! На этом волшебном острове нет ничего столь низменного, как дрова и тем более навоз. Наверное, самая большая любезность, которую он может оказать хозяйке, — побыстрее убрать свою мокрую, замызганную персону с ее глаз.
— Выходит, обязан, — согласилась она с поразительной простотой. Он почему-то ожидал, что она будет держаться высокомерно, как и пристаю столь царственной особе.
— Но моя жизнь вряд ли того стоит. Никаких магических способностей у меня нет, и мне предстоит изгнание из Ксанфа.
Она подвела яхту к пирсу, накинула на причальную тумбу изящную серебряную цепь и умело принайтовила ее.
Бинк думал, что его признание вызовет ее недовольство, но он с самого начала решил не опускаться до лжи. Наверное, она приняла его за какое-нибудь важное лицо. Но ответ Ирис поразил его:
— Бинк, я рада, что ты сказан это. Значит, ты хороший, честный парень. Магические таланты в большинстве своем выеденного яйца не стоят. Что толку, если, допустим, от твоих слов стены краснеют? Может, это и магия, только очень уж бестолковая. Твой ум, твоя сила куда ценнее заурядной магии большинства наших граждан.
Эта похвала, пусть и несколько преувеличенная, удивила и обрадована Бинка настолько, что он не нашел нужных слов в ответ и просто промолчал. Конечно, насчет бестолковости иной магии она права. Его и самого часто посещала подобная мысль. Но не этими ли самыми словами обычно выражают пренебрежение к какому-либо человеку и его дару? Формулировочка-то расхожая. Так что никакой особой мудрости ее слова не содержали. И все равно ему стало как-то поспокойнее.
— Пойдем, — сказала Ирис и взяла его за руку.
Они сошли по трапу на пристань и по главной аллее направились к дворцу. Аромат цветов кружил голову. Благоухающие розы радовали глаз богатейшей палитрой оттенков. Но еще обильнее и разнообразнее были растения, чьи листья напоминали мечи, а цветки — упрощенный вариант орхидеи.
— Что это? — осведомился Бинк.
— Ирисы, само собой, — ответила она.
Оставалось только рассмеяться.
— Само собой! — И почему не придумали цветка под названием «бинк»?
Дорожка миновала цветущую живую изгородь, обогнула пруд с фонтаном и привела к роскошному парадному входу хрустального дворца. При ближайшем рассмотрении он оказался не бриллиантовым.
— Прошу в гостиную, — с улыбкой произнесла чародейка.
Ноги у Бинка подкосились прежде, чем до него дошел смысл сказанного. Сколько баек он слышал о пауках и мухах? Неужели она спасла его лишь для того, чтобы…
— Да что с тобой? — вскричала Ирис. — Веришь всяким россказням? Здесь тебя никто не тронет.
Если подумать, не сдуру ли он упорствует? Если бы она хотела полакомиться им, то с какой стати было его откачивать? Пусть бы спокойно задохнулся — мясо все равно бы не успело протухнуть. Или могла приказать матросам, чтобы связали его и доставили на берег. Ну не было у нее никакой надобности обманывать его — он же и так в ее власти… Или все-таки?..
— Вижу, ты мне не доверяешь, — сказала Ирис, — Чем же я могу убедить тебя?
Такой незамысловатый подход уверенности ему не прибавил. Но придется, видно, довериться судьбе — больше ничего не остается.
— Ты… ты чародейка, — пролепетал он — У тебя вроде есть все, чего душа пожелает. А я… на что я тебе сдался?
Она рассмеялась:
— Уверяю, что не на съедение!
Но Бинку было не до смеха.
— Но есть такое вол… В общем, некоторых все же съедают.
В голове возникла малоприятная картинка -чудовищных размеров паучиха заманивает его в свои сети. Стоит только войти во дворец…
— Ладно, тогда сиди в саду, — сказала Ирис, — или где тебе угодно. Если я не сумею убедить тебя в своей искренности, можешь взять мою лодочку и уплыть. Так будет честно?
Даже слишком — от такого предложения он почувствовал себя свиньей неблагодарной. Но тут же до Бинка дошло, что ловушкой вполне может оказаться весь остров. Вплавь ему до материка не добраться — в море полно чудищ. А если попытается отчалить на яхте, экипаж запросто с ним справится. Придется соглашаться.
Интересно, что она на это скажет.
— Ну так вот, Бинк, — решительно произнесла она, и так ей к лицу была эта решительность, что последующие ее слова прозвучали вдвойне убедительно: — Тебе известно, что каждый гражданин Ксанфа имеет свой магический дар и что у каждого талант этот крайне ограничен. У одних чуть больше магии, у других меньше, но у любого талант проявляется только в одной, очень узкой области. Этот закон природа распространяется даже на волшебников.
— Да.
Говорит она правильно, еще бы понять, куда клонит.
— Король Ксанфа — волшебник, но властен он только над погодой. Он может соорудить смерч, ураган, засуху, десятидневный ливень, но ни летать, ни превратить дерево в серебро, ни развести огонь магическим образом он не умеет. Он, можно сказать, специалист по метеорологии.