— А что по тебе, Бинк?
— Я просто хочу жить своей собственной жизнью.
— Жить своей собственной жизнью, — повторила она, еле сдерживаясь, — А зачем?
— Ну, невесте моей не понравится, если…
— Не понравится, скажите на милость! — Ирис начала разводить пары, словно провальный дракон, — Да что такого она может тебе дать, чего я не могла бы перекрыть стократ?
— Ну, например, самоуважение, — ответил Бинк. — Ей я нужен сам по себе, а не для того, чтобы меня использовать.
— Чепуха. Помимо внешности и таланта, все женщины одинаковы. Все они используют мужчин.
— Возможно. Не сомневаюсь, ты в таких делах разбираешься куда лучше меня. Только мне пора.
Ирис протянула холеную ладошку и придержала Бинка. Платье исчезло вовсе.
— Останься хотя бы на ночь. Убедишься, на что я способна. А утром, если все же захочешь уйти…
Бинк покачал головой:
— Не сомневаюсь, что за ночь ты сумеешь меня убедить. Поэтому мне и придется уйти сейчас.
— Какая непосредственность! — скорбно вскричала она, — Ты бы со мной такое испытал, что тебе и не снилось!
Своей искусной наготой она и так уже воспламенила его воображение до неприличия. Однако он был непоколебим:
— Но честь мою ты восстановить не смогла бы.
— Идиот! — завопила она, жутко изменившись в лице. — Надо было тебя морским чудищам скормить!
— Они тоже были иллюзией, — сказал он. — Ты все подстроила, чтобы привязать меня к себе. Иллюзию морского берега, иллюзию страшных чудищ — все! Вокруг моей ноги заплелся твой кожаный ремень. И спасение мое не было счастливой случайностью, поскольку ничто мне не угрожало.
— А теперь угрожает! — проскрежетала она, и ее стройный обнаженный торс прикрыли боевые доспехи амазонки.
Бинк пожал плечами, встал и шумно высморкался:
— Прощай, чародейка.
Она окинула его внимательным взглядом:
— Я недооценила твой ум, Бинк. Разумеется, я могу предложить тебе и большее — ты только скажи, чего ты хочешь.
— Я хочу видеть доброго волшебника.
Ярость ее вспыхнула с новой силой:
— Я тебя уничтожу!
Бинк повернулся к ней спиной и зашагал прочь.
Оглушительно треснул хрустальный потолок, вокруг Бинка посыпались осколки. Он не стал обращать на них внимания, зная, что они ненастоящие, а просто продолжал идти, отчаянно подавляя страх.
Раздался зловещий скрежет, словно обрушился каменный свод. Бинк заставил себя не смотреть наверх. Стены содрогнулись и рухнули. Обвалилась крыша. Грохот стоял оглушительный. Бинка завалило обломками, но он шел сквозь них, ничего не ощущая. Несмотря на удушливую вонь пыли и штукатурки и грохочущую лавину обломков, дворец рушился только понарошку. Однако же Ирис была прямо-таки гением иллюзии! Ее творения обманывали все органы чувств, кроме осязания, потому что сейчас у нее под рукой не было ничего осязаемого, чему можно было бы придать свойства другого предмета. Этому разрушению недоставало основательности.
Он налетел на какую-то стену. Ошеломленный не только от толчка, он потер щеку и прищурился, всматриваясь. Дощатая стенка с облупившейся краской. Настоящая стенка от настоящего дома. Прежде ее скрывала иллюзия, но теперь реальность проступала четче. Конечно, Ирис могла сделать эту стенку хрустальной, золотой или даже склизко-слизняковой на ощупь. Но ее иллюзия рушилась. Теперь Бинк может найти выход.
Он ощупью передвигался вдоль стены, отключая внимание от жутких картин разрушения и не менее жуткого грохота и надеясь, что Ирис не придет в голову изменить ощущение стены и тем самым обмануть его, сбить с пути. А вдруг вместо шершавой поверхности его рука упрется в капкан или в колючки?
Бинк нащупал невидимую дверь и открыл ее. Ура, получилось! Он обернулся и увидел Ирис, та стояла во всем великолепии женской ярости — несколько полноватая дама второй свежести, в засаленном халате и папильотках. Все пышные прелести, которыми он налюбовался, когда она щеголяла перед ним в своем откровенном наряде, остались при ней, но у сорокалетней женщины они выглядели далеко не столь соблазнительно, как у юной красотки, пусть и ненастоящей.
Бинк шагнул за порог. Сверкали молнии, гремел гром — от этого он беспрерывно вздрагивал. Но он наполнил себе, что Ирис управляет иллюзиями, а не погодой, и смело ступил прямо в грозу.
На него обрушился ливень с градом. Он ощутил на теле холодные уколы капель и хлесткие укусы градин — но им не хватало вещественности; Бинк нисколько не промок, и синяков от ударов на нем не оставалось. Магия Ирис проявлялась во всем блеске, но у иллюзии есть свои границы, к тому же Бинк не верил собственным глазам, и это заметно ослабляло эффект.
Внезапно раздался рев дракона. Бинк снова вздрогнул. Прямо на него неслась крылатая огнедышащая страхолюдина — и не просто паровик вроде провального, а самый доподлинный огнемет. Якобы доподлинный. А может, не якобы? Скорее всего, это иллюзия, но рисковать не стоило. Бинк бросился искать укрытие.
Дракон спикировал и пронесся мимо. Бинк ощутил воздушную волну и жар драконьего пламени. Он так и не определил, что это за дракон, однако это можно установить по действиям самой твари. Среди драконов настоящие огнеметы славились непроходимой тупостью, поскольку от жара у них спекались мозги. Если эта тварь начнет действовать с умом…
Дракон незамедлительно развернулся и пошел на второй заход. Бинк крутанулся вправо и тут же прыгнул влево. Дракон на это не купился и тут же выправил курс. Здесь ощущался ум чародейки, а не тупого животного.
Сердце Бинка бешено колотилось, но он заставил себя выпрямиться и спокойно встретить надвигающуюся опасность лицом к лицу. Он поднял вверх руку и сложил пальцы в кукиш. Дракон раззявил пасть и выдохнул невероятных размеров облако из огня и дыма. Оно окутало Бинка, опалило ему волосы… и исчезло, не причинив ни малейшего вреда.
Он рискнул — и выиграл. В победе он почти не сомневался, но тело его неуемно дрожало, переживая случившееся: все органы чувств приняли иллюзию за чистую монету. Только мозг встал на сторону хозяина и не позволил ни превратить его в дрожащий комок страха, послушный воле чародейки, ни бросить навстречу настоящей опасности. Иллюзии способны убить — но только если принимать их всерьез.
Бинк двинулся дальше, уже более уверенно. Если бы поблизости водился настоящий дракон, в иллюзорных не было бы нужды. Так что все драконы здесь мнимые.
Он споткнулся. Иллюзии могут насолить ему и другим способом: скроют от взгляда опасные места, и тогда он рискует свалиться в пропасть или в колодец. Придется смотреть в оба, причем в буквальном смысле.
Глядя себе под ноги, он стал легче проницать иллюзию. Талант у Ирис поразительно сильный, но, распространяясь на целый остров, он ложится, так сказать, тонким слоем. На большой площади чародейке трудно сосредоточиться, и ее иллюзии блекнут. Дворец оказался убогой лачугой, каких он много повидал на своем пути. Да и зачем строить настоящий добротный дом, когда с помощью иллюзии можно запросто соорудить его из любого сарая?
Изменилась и одежда, предоставленная ему чародейкой. Оказалось, что он щеголяет в домотканой женской накидке и, как он с отвращением убедился, в дамских панталончиках. Шелковых, кокетливых, с кружавчиками. А вот изящный носовой платочек оказался подлинным. Должно быть, чародейка все же баловала себя кое-чем настоящим, и кружевные платочки были ей как раз по средствам. И панталончики.
Он остановился в сомнении. Не стоит ли вернуться и забрать свою одежду? Встречаться с Ирис не очень хотелось. Но путешествовать по Глухомани в таком наряде?! А если еще кого-нибудь повстречаешь?
И Бинк представил себе, как он является к доброму волшебнику Хамфри и просит удостоить его ответом.
БИНК. Господин мой, я прошел через весь Ксанф, подвергаясь бесчисленным опасностям, дабы попросить…
ВОЛШЕБНИК. Новое платье? Лифчик? Ха-ха-ха!
Бинк вздохнул, чувствуя, что опять краснеет, и повернул назад.
Ирис заметила его, едва он вошел в хижину. В ее лице блеснула искорка надежды — и это искреннее выражение чувства показалось ему привлекательнее любых иллюзий. Подлинные проявления чувств не оставляли его равнодушным. В этот миг он почувствовал себя законченным мерзавцем.