На следующий день история повторяется. И на следующий после него тоже.
Кларк удивляется тому, что ей с ним так легко. Прямо как с Уэллсом. Поначалу терзали смутные сомнения, соглашаться ли на его помощь, с их-то буйным прошлым. Но сейчас перед ней будто бы совсем другой Блейк — спокойный, мягкий, веселый, с юмором и долей самоиронии. Теперь понятно, почему его так любят девушки, и вообще все слизеринцы — он может очаровать кого угодно. Даже Кларк, судя по всему.
В один из дней она приносит на занятие только что пришедшее ежедневное письмо от ее отца. Тому намного лучше и он уже может немного ходить по коридору.
— Твой отец молодец, — негромко говорит Беллами, когда она рисует рисунок Пищальницы Странной для травологии, — он защитил стольких людей. Поступок настоящего человека.
— Мой отец не умеет по-другому. Справедливость у него в крови.
— Теперь понятно, откуда она и у тебя, Гриффин.
— Ему очень понравился твой подарок, знаешь? — бросает на него взгляд Кларк, — он по-прежнему стоит на тумбочке возле его кровати. Как ты его вообще достал?
Ей кажется, или Блейк немного порозовел?
— Стащил у Филча. Мерфи и Кайл взорвали пару навозных бомб у него в кабинете, пока мы отбывали у него наказание за битву с использованием поющих статуй…
— Вы дрались поющими статуями? — покатывается со смеху Кларк.
— Да, незадолго до Сочельника. Ну, ребята и помогли. Пока тот бегал за Флитвиком, мы и отрыли у него эту вещь. Твоему отцу она больше пригодится, чем этому старому сквибу.
— Это был очень хороший подарок, знаешь? Отец передавал тебе благодарность.
Внезапно у нее в голове проносятся другие слова отца "Должно быть, ты очень важна для этого человека, знаешь? Запомнить такую мелочь и прислать тебе ее сейчас?"
Немного странно, да. Но скорее всего, Блейк понял, что отзывался ранее о ее семье по-свински, и в нем осталось сострадание и справедливость. И она ему за это благодарна.
В другой день они говорят о будущем после Хогвартса. Кларк пишет, вернее, списывает очень трудную работу у Беллами по одному из сложных зельев для зельеварения.
— Здесь нужна очень сильная магическая точность и сущность, — говорит Кларк, — работа Целителем — очень сложная. Но я не могу представить для себя иного пути. Спасать людей, как моего отца в этот раз?
— Ты будешь хорошим Целителем, Гриффин, — протягивает тот в ответ, — ты не лишена сострадания, что очень важно для этой работы.
— А я думаю, что ты будешь очень хорошим Мракоборцем. Это примерно то же самое — бороться с несправедливостью и злом в этом жестоком мире.
Сейчас уже опять вечер и Блейк, нарушая все правила, находится в гостиной Гриффиндора. Недавно их покинула Октавия, отправившаяся к своим друзьям. Она бросила внимательный взгляд на них, сидящих возле камина, но промолчала.
После их танца эта парочка не слышала разговоры и сплетни, махом возникшие в толпе. А Октавия и Рэйвен слышали. И Майя. И Харпер. Похоже, слышали все, кроме Кларк.
Ее брат был в курсе всех событий в школе и ему быстро донесут это. Но гневные сплетни девушек в женских туалетах и неприязнь поклонниц Беллами сделали свое дело в вечер бала.
И самое главное, что для этого были все основания.
Октавия давно подозревала о чувствах со стороны своего брата. Его остервенение в спорах с принцессой Гриффиндора, его упорное нежелание оставлять ту в покое — никакая вражда с первого курса не могла длиться так долго. Должна быть постоянная подпитка для всего этого, первоначальная причина. Октавия ведь знала Беллами — он был совсем не таким плохим человеком, каким пытался казаться. А его полный кретинизм в присутствии Гриффин был немыслим для Октавии.
И большего объяснения она не видела.
Танец видели все. Это был не просто танец, это было столкновение характеров, это были страсть и желание, это были эмоции и сила. Ни одна пара не танцевала этот танец так, как Кларк и Беллами. И надо было быть слепым, чтобы не видеть этого.
А после предложения Беллами помочь Кларк с уроками ничто не могло переубедить Октавию в том, что ее брат был влюблен в Кларк Гриффин.
Две недели каникул летят очень быстро. Кларк удается практически догнать однокурсников, не считая еще пары мелких заданий и работ. Они не постоянно сидят за уроками, а периодически делают перерывы и гуляют по заснеженным окрестностям Замка. Яркое зимнее солнце заставляет снежинки переливаться, а Блейк еще в своем обычном стиле начинает выделываться и сотворяет какое-то непонятное заклинание. Сначала снег кружится над ним в странном ритме, а потом внезапно обрушивается прямо на голову и за шиворот. Кларк и Октавия хохочут над ним, а в ответ тот начинает кидаться в них снежками. Девушки добегают до ближайшего дерева, проводят быстрое совещание, а потом обрушиваются с мощной атакой на парня. Битва идет очень серьезная, в итоге которой Кларк теряет где-то в снегу шапку, но зато их победа просто сокрушительна.
— Акцио, шапка! — хитро говорит Блейк, и ее любимая голубая шапочка оказывается у того прямо в руках.
Она пытается догнать его, но безрезультатно. Свою палочку она засунула во внутренний карман куртки, и теперь не хочется ее доставать.
— Давай, Кларк, догони его! — кричит ей Октавия с другого конца площадки.
Она бы и рада, но не получается. Задыхаясь от бега, она взбирается над ним на небольшой холм прямо перед озером впереди них. Блейк стоит здесь, по-прежнему крепко держа ее шапочку в руках и откровенно задирая ее:
— Принцесса потеряла свою шапку? Попробуй, забери ее?
Кларк настолько яростно кидается в бой, что явно ошарашивает его. Она валит его в сугроб, и они швыряют друг в друга кучи снега, который попадает в глаза, в рот, в нос. И оба не могут перестать смеяться.
Выбившись из сил, Кларк все-таки держит в своих руках шапку. Ее волосы в снегу, щеки раскраснелись, а глаза сияют как огоньки на рождественской елке. Она не помнит, чтобы вообще хоть раз веселилась так в своей жизни. Их игры с Уэллсом были, в основном, интеллектуальными, а не подвижными. А сейчас почему-то хочется дурачиться, как ребенку.
— Я выиграла, Блейк, — смеется она над ним.
— Я позволил тебе выиграть, Гриффин, — он такой же раскрасневшийся от бега и в его волосах тоже снег.
— Говори себе это почаще!
Их, наконец-то, догоняет Октавия и с разбегу прыгает на своего брата. Тот, весело смеясь, кружит ее на руках, а потом без всякого сожаления швыряет в сугроб. Октавия визжит, пытаясь выбраться из снега, а Кларк и Беллами тем временем начинают бежать в сторону замка, ибо месть девушки будет ужасна.
Это был лучший день за все зимние каникулы. Вечером Блейк стащил им с кухни малиновый пунш и они пьют его перед камином в гостиной Гриффиндора. Если бы в начале этого учебного года кто-то сказал Гриффин, что она будет пить пунш, сидя рядом с Блейком, она бы посчитала его сумасшедшим. Но сейчас это происходит, и Кларк чувствует себя абсолютно счастливой.
Октавия отправляется спать пораньше, а Блейк проверяет ее работу по зельеварению. Он знает, что Снегг всегда привязывается к гриффиндорцам, но не хочет, чтобы у принцессы была плохая отметка. Все должно быть идеально.
— Я хотела сказать тебе спасибо, — вдруг говорит ему Кларк, допивая свой пунш из стакана, — ты очень помог мне с заданиями.
— Нет проблем, принцесса, — неестественно тихо отвечает тот, — ты бы сделала тоже самое для меня?
— Думаю, да. Так что, может, мы теперь окончательно перестанем цепляться друг к другу и будем друзьями? — она скромно протягивает ему руку в знак примирения.
— Конечно, принцесса, — он мягко пожимает ей руку в ответ.
Они сидят до поздней ночи, продолжая обсуждать предстоящие экзамены и уроки.