Мужчина затряс руками, из глаз его покатились слезы, капая на серую, застиранную рубашку с оторванным краешком кармана.
— Так ты понимаешь, мать умирала, так они даже в больнице не появились. И я, сдох на этой кровати. Один. Сиделка нашла, на следующий день. А теперь им деньги? Хрен им, так и передай.
Тетка внимательно следила за Кисюковым, не слыша ни слова из обвинительной речи.
Витька не знал, как убедить старика выдать название банка, да, и не хотел уже. Хотя, правда у каждого своя. Может, не таким и хорошим отцом был этот мертвый?
— А почему вы до сих пор здесь? Может забыли что-то важное сказать? — Витьке казалось, что если дед еще тут, то все-таки не просто так. Может есть еще незаконченные дела или тайна, что он хочет передать кому-то. Кинематограф точно давал понять, что если призрак еще в доме -то надо его как-то успокоить.
— Хотел посмотреть, как эти дуры будут деньги искать. Да и что-то не зовут меня в рай. Я как помер, в темноте побродил - сюда вышел, потому что домой хотел. С тех пор здесь. Смотрю, как квартиру дербанят на части.
— Ну? Ну что он говорит? — тетка вцепилась в Кисюкова как клещ. Дергала за рукав, гнусавя еще что-то. Витька повернулся, и упершись взглядом в розовый плюшевый живот сказал:
— Он говорит, что не скажет где деньги. И что вы его редко навещали. Всего четыре раза со смерти матери.
Женщина покраснела, на глазах у нее выступили слезы.
— Ах ты ж, ублюдок! — заорала она, глядя на кресло, — А когда ты меня и Ирку из дома выгонял, ты что думал? Бухал, как скотина, мать бил. А мы у тебя все шлюхи подзаборные были, что жрать только просим, да в подоле скоро принесем! А мне 16 всего было, тварь! А потом ты заботы захотел?
Тощий “хвостик” на голове женщины мелко трясся, рот дергался и пылил слюной.
— Мать жалко было, а потом я выросла, и поняла, что до нас ей дела не было, ей он все глаза застил. А мы - как побочный эффект их любви. Она все ему прощала. Даже когда он Ирку в одних трусах в подъезд выставил, и орал, что она ему не дочь, даже не заступилась. А всего-то ее мальчик до дома проводил. В 14 лет-то. Ей к соседям пришлось стучаться. Зима была. — женщина почти шептала, ей было явно стыдно вытаскивать всю грязь перед незнакомым человеком. — Гондон ты, урод! — снова закричала она. — Подавись своими деньгами, мразота!
Витька положил часы на кровать и сдерживая рвотные спазмы, стал отходить к входной двери. Ему было плохо от всех этих взаимных обид, что вывалили на него посторонние люди, от того, что он не знал, как помочь, и от того, что он не понимал, как можно так поступать с близкими.
— Я, пожалуй, пойду. — Кисюков уже чувствовал как в капюшоне ворочался Тайсон и боялся что женщина его заметит.
— Да… Спасибо вам. — женщина громко высморкалась в платок, скомкала его и сунула в карман штанов. — Давайте, я вам денег дам, Мараславан. Вы старались. Не ваша вина, что наш папаша такой…
Тетка стала рыться в сумке, что лежала в прихожей.
— Стой, стой, парень! — дед, медленно шаркая тапками, вышел из маленькой комнаты. — Скажи ей, что карточка на шкафу, на “стенке”, в конверте банковском. В газету оно все завернуто. Выкинут же, не глядя, дуры они у меня.
Затошнило еще сильнее. Витька часто и глубоко задышал, прислонившись спиной к стене в коридоре.
— Что с вами, вам нехорошо? Водички может? — дама в розовом отложила кошелек.
— Нет, нет. Он говорит, что карточка банка на шкафу. В газете.
Женщина прошла в комнату и придвинув стул к “стенке“ полезла шарить рукой по верху.
— Нашла! — ее радостный голос заглушило шуршание бумаги. — Точно, вот она. В конверте.
— Вы просто чудо! Господи, как вам это удается. Спасибо! — дама стала совать Витьке пятитысячную купюру. Он отнекивался. — Вы нас так выручили, берите!
Последний раз взглянув на стоящего в комнате деда, Кисюков отметил, что тот стал как-то прозрачней и вроде опять “заснул” стоя. Фигура мужчины медленно растворялась в застоялом воздухе несчастливой квартиры. На спине скребся и возился крыс, явно желая выбраться.
Выскочив из подъезда с зажатой в руке пятитысячной, Витька присел на скамейку, отдышаться. Его до сих пор мутило. То ли это такой эффект от встречи с мертвым, то ли от этих людей в целом. Крыс выбрался из капюшона, перелез на скамейку и сел рядом.
— Сколько денег дали? Много? — Тайсон понюхал бумажку, которую Витька все еще держал в руке.
— Много, друг, много. Я на нее неделю жить могу. Если скромно. Только тошно мне от них.