Игра началась снова. Мальчишки, толкая друг друга в бесконечной гонке за шайбой, нарезали круги вдоль и поперек катка. Шайба билась о бортик, варьировала из стороны в сторону, переходя от одних к другим. Я напряженно следил за ними, пытаясь уловить суть игры.
Шайба проскочила между ног Егора, и тогда Макс заорал.
— Отбивай! Защищай ворота! — похоже, он кричал мне.
— Отбивай! В центр, сюда бросай! — Егор, словно ходячая гора, толкал соратников, не прилагая к этому особых усилий.
Цепляясь за палки, преодолевая препятствия, шайба двигалась по направлению ко мне.
— Я сзади! Сзади я! — кричал надрывно Егор близнецу. Тот ударил палкой и рухнул на лед. Шайба скользнула к Егору. А дальше началась настоящая борьба. Ребята ожесточенно бились за шайбу.
— Отнимай! Закрывай Егора! — орал Макс Сашке.
— Бей! — крикнул один из близнецов.
Егор с силой саданул по шайбе. Кругляшек взвился и устремился прямо ко мне.
Я метнулся к шайбе, нога заскользила и уехала вперед. Я шлепнулся прямо на место ниже спины, но отбил шайбу.
— Молодец! — радостно крикнул Макс с радостным выражением лица. Он поравнялся со мной и перехватил шайбу. Игра продолжилась.
Егор шмыгнул носом, ненавистно покосился на меня и стал преследовать Макса.
Группа постепенно перемещалась к воротам Егора. Выкрикивая ругательства, мальчишки сцепились. Шайба метнулась в ворота Егора. На какое-то время создалась возня, а за ней последовали радостные возгласы.
— Гол!!!
Егор ссутулился и со злобой стукнул палкой об лед, чудом не переломив ее.
Мальчишки вновь сошлись. Игра пошла напряженней. Последовало хаотичное движение, за которым я уже не успевал следить. Мне начинало это наскучивать — стоять на воротах и смотреть. Мой взгляд начал блуждать по округе. Люди подтягивались, собираясь на лавочках. Среди них были и местные девчонки. Они с интересом следили за игрой, тихо хихикая. Двое из них перешептывались и косились в сторону Ману. На моих глазах они пересели ближе к нему на лавочку. Девчонки что-то у него спрашивали, а Ману улыбался и, наверняка, выпускал свои шуточки. Неожиданно девчонки синхронно посмотрели в мою сторону. Я резко отвернулся. Что этот Дух им там плетет?!
— Лови! — пронзительный рев Макса заставил меня опомниться.
Я не успел и глазом моргнуть, как перед глазами мелькнула черная тень. Шайба врезалась мне прямо в лицо.
Голова резко откинулась назад, я опрокинулся и стукнулся головой о лед. Шайба приземлилась рядом и бешено закружилась, словно юла, а затем ушла во тьму.
Оглушительная тишина поглотила остатки угасающего разума. Я падал вниз. Меня пронзил жуткий холод. Я словно нырнул в ледяную бездну и вынырнул обратно.
Когда я открыл глаза, сквозь тень ресниц я увидел над собой обеспокоенное лицо Макса. Его красный свитер зарябил.
Я понял, что все еще лежу. На губах было что-то теплое и соленое. И, словно проснувшись, голова внезапно взорвалась острой болью. В ушах зазвенело. Я вскинул руки к лицу в жалкой попытке остановить невыносимую боль.
— Живой! — крикнул Макс.
— Ну ты даешь! — рядом с Максом возникла голова одного из близнецов, а потом и Сашкина с полным испугом на лице.
— Везунчик!!! Ты нас напугал! — выдохнул он.
— Эй, ты же не собираешься умирать?— взволновался Егор. От его устрашающего вида и след простыл.
Я отнял руку от лица — на пальцах синела кровь.
— Что за ерунда? Почему у тебя кровь синяя?! — изумился близнец, морща нос.
— Это жвачка, бестолочь! А ну, отойди! — Ману, рухнул на колени, с легкостью растолкав плечами Егора и близнеца награждая яростным взглядом. Я удивился, как легко отпрянул здоровяк.
Я не решался пошевелиться, опасаясь, что моя голова развалится на части, как плохо склеенная ваза. Однако я сел. Боль. Жгучая, острая боль! Я скорчился и был готов зарыдать. Скорее, так и было. Глаза еще больше застелило влагой. Я обнаружил рядом злосчастную шайбу. Виноватое лицо Егора помогло мне все прояснить. Это он со всей силы стукнул по ней.
— Блин, везет же тебе! Ты как? — Ману обеспокоенно смотрел на меня.
Я понял, что не могу не то чтобы кивнуть, но и не в состоянии произнести что-либо. Ману помог мне подняться. Многоэтажки закружились. Девчонки тоже пришли полюбопытствовать, но боялись подходить ближе и с интересом смотрели издали.
— Все, нам пора, — выдохнул Ману, схватил меня под руку и потащил за собой. Оставляя компанию в замешательстве и, наверняка, под впечатлением.
— Эй, приходите еще! — спохватившись, выкрикнул нам вслед Егор.
Оказавшись в безопасном месте, я бросился на Ману.
— Это ты виноват! — выкрикнул я. Тут же накрыла волна нестерпимой боли. Я скривился, зажимая лицо ладонями. А сказать хотелось многое.
— Я?! — захлебываясь в возмущениях, выронил Ману. — И в чем же это я виноват? Что ты прозевал шайбу! Я же тебя предупреждал! Не знаешь правила — не лезь!
— Блин! — выругался я, обнаруживая языком прореху в передних зубах.
— Хочешь сказать, я не прав?! — Ману скрестил руки.
Я осторожно коснулся пальцами зубов, и меня огорошило — сразу в памяти возникла щербатая улыбка Егора.
Ману встревожено присвистнул.
— Ну что, доволен?
7 Арий
Мы вернулись в Долину. Словно и не уходили. В городе мы провели полдня, но наше отсутствие в Ордоне было пятиминутным. Мне сделалось не по себе — привыкнуть к такому сложно. Каждый раз я испытывал при прохождении через Врата одно и то же ощущение — невесомость. Но выйдя из них, я как будто погружался в плотную оболочку, тело тяжелело, и движения довались с трудом. Я все еще не мог определить, по каким законам проходит время между мирами? И еще никогда с точностью я не мог сказать, сколько времени я буду отсутствовать в Ордоне, пробыв на Медвежьей горе. Оно всегда было разным. Видимо, все дело в колебаниях и скачках, создаваемых людьми своим ритмом жизни. Я задумался — интересно Белый мир влияет на людей? Я начал вспоминать учения Ария — говорил ли он мне когда-то о нечто подобном. Он хочет гармонии и порядка. Видимо, не случайно. Может, это и есть одна из загадок влияния времени на нас.
Вдали завиднелся Ордон — сердце Долины, город с остроконечными крышами и флигелями.
Тускнеющий в тумане Горный замок заставил тревожно биться сердце. В таком плачевном виде я не мог предстать перед Царимиром. Я ощущал, как немеют лицо и разбитые губы, но старался держаться так, словно ничего этого нет. У меня плохо получалось, и Ману заставил меня прямиком идти к Арию.
— Как ты собираешь это объяснить? — неожиданно озадачил он меня, когда мы пересекли каменный мост, ведущий к массивным белокаменным стенам замка. Я остановился как раз посередине моста и отошел к ограде.
— Я не знаю, — отмахнулся я. — Скажу, что упал с лошади.
— Хорошо, но лучше скажи, что она тебя копытом лягнула, — так правдоподобнее. Мы помолчали какое-то время. Ману вздохнул.
— Знаешь, один плюс все же есть — ты теперь не только на сноуборде можешь кататься, но и играть в хоккей! — он широко улыбнулся. Видимо, остался доволен своим остроумием.
— Ладно, не смотри на меня так. Я в хорошем смысле. Давай попробуем — лошадь так лошадь… Будем надеяться, что Арий поверит. А если нет, тогда не видать тебе больше Севера.
— Если бы не головная боль, ты бы летел сейчас с моста.
Казалось, что все слуги в замке вымерли, или наступил тихий час. Я опасался, что Царимир уже вернулся, но никого не встретил по пути. Для меня это оказалось настоящим везением.
Я повернул в левое крыло замка и зашагал по коридору, проходя сквозь мерцающие дымки света, потоками струящиеся из высоких окон. Я пересек самую огромную в замке библиотеку (всего их было три), поднялся по ступенькам. Деревянная лестница вела под крышу, где и размещалась комната Ария.