— Нравится? — старший советник расплылся в улыбке. — Это устройство раз и навсегда избавит империю от угрозы по имени Пайн. Сконструировано недавно, причем специально для тебя, прошло всего пару проверок, но вроде бы работает исправно.
— Чудесно, — я через силу ухмыльнулся. — И как же оно работает?
— Ты ведь слышал о недавнем открытии наших магов? О том, что существуют другие миры, похожие на наш. Мы нашли способ ненадолго проложить дорогу в один из них. И ты отправишься туда. Но не сам, а только твоя душа. Она вселится в новое тело, ты будешь жить, но бесконечно далеко отсюда. А главное — без малейшей возможности вернуться.
— Хитро, — я прищурился, стараясь не показывать захлестнувшей меня ярости.
— Ну а как иначе? — главный сенатор отошел к стене и приобнял Алетту. Та вздрогнула, явно желая отстраниться, но не посмела. Поднять на меня глаза она по-прежнему не решалась. — Убивать тебя опасно. Нам известно о том, что ты провел ритуал мстящего духа. Сколько лет ты обменял на минуты?
— Пятнадцать, — процедил я. — Как вы узнали?
— Не без труда, Пайн, не без труда. Но куда важнее другое. Четверти часа для тебя вполне достаточно, чтобы наделать бед. Вдобавок в твоей душе невероятный по силе источник магии. И если позволить тебе стать призраком, которого ведет жажда мести, то… — он не договорил, лишь покачал головой. — Именно этот момент мы предусмотрели первым делом и, хвала небесам и покровителю, нашли решение. А теперь, — сенатор обернулся к инквизитору, — прошу вас, приступайте. Сказано и так достаточно.
Спустя несколько секунд дыхательная маска закрыла мое лицо. Сама конструкция тут же ожила, низко загудев, отчего воздух передо мной стал вибрировать. Все собравшиеся встали справа и слева от меня.
— Испытания показали, что извлечение души — довольно болезненный процесс, — послышался довольный голос старшего советника.
Гул магического устройства становился все громче. Маска не позволяла нормально дышать, и я чувствовал, как подступает паника. А потом мне действительно стало очень больно. Ни пробуждение дара, ни тренировки с наставником, ни даже ритуал мстящего духа не приносили таких мук. Неведомая сила, накинувшаяся на меня подобно хищнику, казалось, хочет попросту вывернуть меня наизнанку. Поэтому, когда передо мной возникла сияющая брешь в пространстве, у меня уже не было сил удивляться.
Потом была темнота, забытье, а затем снова боль. Но уже не такая сильная. К тому же, она быстро прошла, и я обнаружил, что лежу на чем-то мягком. Ноздрей коснулся запах испражнений. Я хотел было отодвинуться, но не смог. Тело не слушалось: скрюченные руки и ноги лишь едва шевельнулись. Только после этого я понял, что ничего не вижу, а глаза у меня были открыты. Означать это могло лишь одно…
Я слеп. Вдобавок неспособен нормально двигаться.
Чувствуя, что снова начинаю поддаваться панике, сделал несколько глубоких вдохов. А успокоившись и закрыв глаза, я сосредоточился и использовал силу. Нужно было изучить мое новое тело.
На все ушло около четверти часа, и, закончив, я пришел в ужас.
Понятия не имею, знали эти оставшиеся в моем мире мрази, в какое именно тело я попаду, или нет. Но если знали, то они еще большие ублюдки, чем я думал. А сам я отныне был четырехлетним калекой с таким количеством недугов, что волосы дыбом вставали. Ни разу за двадцать восемь лет жизни я не видел, чтобы столько ошибок природы оказалось собрано воедино.
Я попал не просто в тело. И даже не в тюрьму. Это был живой саркофаг, освободиться из которого можно лишь одним способом. Умерев.
Осознав это, я заскрипел зубами. В кромешной темноте, в чужом мире, в искалеченном теле, совершенно не предназначенном для жизни. Отчаяние попросту потопило меня, и вынырнуть из этой пучины удалось далеко не сразу. Но все же удалось. А потом я начал думать, потому что не верил, что не смогу найти выход.
Я спасусь. Обязательно. Отыщу способ привести эту исковерканную оболочку в порядок, вернусь в родной мир и отомщу каждому, кто был в пыточной. Иначе и быть не может. Или я не Пайн, сильнейший заклинатель боли.
***
Тринадцать лет спустя
— Скотина малолетняя! Мать на тебя полжизни угробила, а ты теперь от нее морду воротишь! — хриплый женский голос гремел на всю квартиру. Грязную, насквозь пропитанную сивушным духом и дымом сигарет. — Как родился уродом, так и остался! Сучонок!
Сидя на корточках в темной прихожей, я пытался справиться со шнурками поношенных кроссовок. Из-за плохой координации это было очень непростой задачей.