– Действительно смелый, почти гениальный ход! – аспирант нервно покусывал губу. – Ты только посмотри, как Великое делание алхимиков мастерски передано в танце! Подвижная ртуть закипает страстью серы! И белое перевоплощается в красное! Бесформенное обретает форму, овладевая незримой силой сексуального влечения. Именно так наивный философ пробуждает в себе дьявола…
– А мне показалось, что это вульгарные бабы бездарно кривлялись на сцене, – отшутился Иван. – Танцевать не умеют и заменяют хореографию похабщиной.
– Сейчас еще и не такое начнется, – посулил аспирант. – Посмотри, как тонко продуман контракт с сатаной! – На вопросительный взгляд Ивана пояснил: – Знакомый участник постановки перед премьерой сюжет вкратце пересказал.
Сцена превратилась в старинное кладбище, посреди которого располагалась волейбольная площадка. Толстые ангелы и дьяволицы в белых и красных спортивных костюмах старательно перебрасывали череп через паучью сеть. А Мефистофель, в образе завернутого в целлофан хот-дога, отбивал чечетку на могильных плитах. Но как только измученный бесконечной игрой доктор. Фауст протянул Мефистофелю руку, подброшенный в воздух череп засветился ослепительной лампочкой и пронзительно завыл тревожной сиреной.
– Бред, сущий бред! – Иван сжал подлокотники. – Не театр, а сумасшедший дом!
– Нет, Ванюша, только его начало. То ли еще дальше завяжется! – Аспирант злобно расхохотался в лицо и стремительно вышел из ложи.
– Ты даже моего имени знать не можешь! – закричал Иван вослед и тут же схлопотал увесистую оплеуху. – В моей жизни такого никогда не было и произойти не могло!
…– Команда вставать! Койки убрать! Приготовиться к подъему флага! – растолкав спящего Ивана, Артамонов отложил в сторону фонарь и сунул ему куртку. – Давай, братишка, греби отсюда. Слышь, на улице менты местное бакланье о своем прибытии сиренами уведомляет, значит, скоро и ко мне в гости пожалует. А я так понимаю, что тебе светиться здесь резона нету.
– Я что, сплю тут? – Иван удивленно огляделся в каморке киномеханика. – Значит, весь этот бред мне только приснился?
– Откуда ж мне было знать, что тебя с димедролу так выщелкнет? – Кирилл развел руками. – Ничего, лишний раз подавить массу дело полезное. Сейчас по воздуху прогуляешься, кумар как рукой снимет!
Глава 15
БЕГ ЗА ТЕНЬЮ
Свет фар милицейского УАЗика ударил сквозь ночную темноту, перерезав улицу ослепительно-яркими лучами. Иван вздрогнул и побежал по неосвещенной улице, надеясь укрыться от патруля в ближайшей подворотне. УАЗик маякнул сиреной и через установленный на крыше мегафон раздраженно прохрипел:
– Гражданин в светлой куртке, срочно подойдите к подвижному наряду милиции!
Иван бросился бежать со всех ног, соображая, куда лучше свернуть с улицы, но так, чтобы не налететь на высокие, обтянутые колючей проволокой заборы. В забитых мусором подворотнях истошно лаяли бродячие собаки. Выскакивая из ниоткуда, они стремительно кидались под ноги, но, напуганные светом фар, так же стремительно исчезали в слепой мгле.
– Эй, бегунок! Сам по-хорошему остановишься или подождешь, пока тебя пулей уложат?! – вслед за хриплым мегафоном клацнула открывающаяся дверка машины.
Иван остановился и пошел навстречу урчащей милицейской «буханке». Из машины вышел низкорослый сержант, причмокивающий «чупа-чупсом»:
– Деньги, наркотики, оружие при себе есть? – он с презрением осмотрел молодого запыхавшегося юношу.
– Нет, – словно извиняясь, ответил Иван.
– Тогда зачем бежал? Вину за собой чувствуешь? – сержант с удовольствием покрутил во рту «чупа-чупс» и, стремительно выхватив из петли дубинку, с силой ударил Ивана по голени. – Органам сопротивление при задержании оказать хотел?
– Какое сопротивление? – от пронзительной боли Иван опустился на асфальт. – Просто испугался… Поздно, а все гуляю… Мне нельзя по ночам, потому что школьник… Директор накажет…
– Ты погляди, Степаныч, как наркоша мозги напаривает, – сержант обошел вокруг него и стеганул дубинкой по почкам. – Наркотики, оружие, деньги на асфальт, живо!
Из машины вылез толстый, с буденовскими усами Степаныч. Кряхтя, направил старый фотоаппарат с прицепленной вспышкой и громко скомандовал:
– Давай, вынимай! С поличным фиксировать будем!
– Да нет у меня ничего! – закричал Иван, поднимаясь на ноги. – Говорю вам, просто гулял допоздна!
– Ах ты, черт, закатай вата! – закричал низенький сержант, угрожающе замахиваясь дубинкой. – Сейчас мигом ливер порву и скажу, что таким на помойке подобрал!
– Не, Дрозд, не стоит, – усмехнувшись, махнул рукой толстый Степаныч. – И впрямь школьник. Кажись, даже не ширнутый. Да и морда у него незнакомая. А у меня, сам знаешь, на лица память фотографическая! Свезем в отделение, там спокойно и прошмонаем.
– Вот, мудила с Нижнего Тагила, кому будешь должен! – сержант кивнул на Степаныча. – Кабы не он, разделал бы тебя под орех да отымел, как сироту в богадельне!
– Давай, полезай в машину, – Степаныч суетливо подтолкнул Ивана к УАЗику. – Приедем в отдел, там и решим, куда тебя сортировать станем.
В машине понуро сидели еще несколько несовершеннолетних горемык, отловленных бдительным патрулем на спящих немировских улицах. Иван оказался рядом с щуплым подростком, который, вытирая рукавом разбитый нос, не переставая хныкал и просился домой.
– Не стони, все равно не отпустят, – раздраженно ткнул мальчика под ребра подвыпивший гопник. – Снегири на первомайский план всегда люто очко рвут. Теперь до утра в обезьяннике мурыжить станут… А все из-за тебя! – он злобно посмотрел на сжавшегося от страха подростка. – Бабла-то всего рваный полтинник…
– Умри, сявка! – сержант хлестанул гопника дубинкой по плечу. – Наблатыкался, так сиди да помалкивай в тряпочку, а не хиляй под блатного. Мигом рога пообломаю!
– За что, начальник, прессуешь по беспределу?! – заорал гопник. – Ты меня на понт не бери! Найдется и про вас управа, мигом прокурору телегу-то накатаю!
– Прикуси язык! – раздраженно вмешался Степаныч. – Сиди, вша, тихо и не гоношись, пока цел!
– Ишь как легавый слюнями забрызгал! – рассмеялся гопник и харкнул в милиционера. – Навели понты… Фуфлыжники, козлы красноперые…
Степаныч резко затормозил УАЗик и, вытирая плевок, сказал:
– Давай, Дрозд, посмотрим, чего на самом деле наш пассажир стоит.
– А ты меня, мусор, на аннушку-то не бери! – непонятно по какой причине все сильнее заводился подвыпивший гопник. – Как бы я самому тебе на клюв не дал!
– Допрыгался, – напряженно сказал Степаныч, выходя из машины. – По-человечески объясняли же тебе: не буди лихо, пока оно тихо.
Он схватил упиравшегося гопника за шиворот, кинул лицом на асфальт, скрутил руки, щелкнув на запястьях наручниками.
– Не имеете право, волки позорные! – отчаянно завыл гопник.
На его крик мгновенно отозвались бродячие псы, пронзительно залаяв на все лады.
– Сейчас промеж булок воткнем мохнатого, – оживился Дрозд, – мигом права и понятия усвоишь!
Гопник изо всех сил задергался, стараясь вырваться из лап наседавшего на него толстого милиционера.
– Чего, жося, задергался? – Степаныч не спеша набросил гопнику на шею удавку, привязывая ее концы к наручникам. – Отжарим, так лучше прежнего станешь. У своих блатарей в авторитете ходить будешь, и жизнь покажется вечным праздником!
– Ага, – вторя товарищу, рассмеялся Дрозд. – Петухом на венике летать станешь!
Они поволокли упиравшегося изо всех сил гопника в беспроглядную дворовую темень, где лишь смутно угадывались очертания покосившихся домов.
Осмотревшись в машине, Иван толкнул ногой дверь – она оказалась не закрытой до конца, подалась и соскочила с запора.