— Не могли бы вы потереть мне спину, — попросила невозмутимо.
Пришлось приложить немало усилий, чтобы сохранить душевное равновесие.
— Я вот о чем подумала, миледи, — дождавшись, пока я сяду, и неторопливо водя мочалкой по моей коже, Элина продолжила нападки. — Ричард уехал несколько дней назад, а у вас синяк только-только окрасился синевой. Где же вы успели развлечься?
— Ночью мне снился кошмар, и я упала с кровати, — тихо сказала, прижавшись щекой к коленям.
— Не будьте так глупы, герцогиня. Даже ребенок придумает оправдание лучше.
— Перед вами я вообще не должна оправдываться, — возразила ей. И тем не менее добавила: — Вы вините меня в том, что потеряли все виды на моего мужа. Но вся Актория знала о дружбе семей Хорвинов и Бёме, и только глухой не слышал о заключенном брачном договоре. Я не представляю, насколько надо быть ограниченной, чтобы пытаться что-то найти в постели априори женатого герцога.
Элина возмущенно открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент я подняла голову и посмотрела на нее с жалостью:
— Он же холоден, как камень. Он бы вам ничего не дал, даже если бы вы решили сбежать вместе, укрываясь от навязанного брака.
— Ты считаешь меня глупой?! — Девушка удивленно подняла брови.
Марита Хорвин должна была придумать деликатный ответ, но проснувшийся в ней и взбунтовавшийся Джон Рут точно знал, что к любовницам мужа уважения обычно не проявляют, и честно сказал:
— Да.
— Ты — маленькая неразумная девчонка, будешь учить меня жизни?! — Кажется, она была восхищена моей наглостью.
Но произнесенные слова были вовсе не наглыми, а правдивыми, и служанка это понимала.
— Я еще слишком мало знаю о жизни, чтобы учить ей.
— Да он несколько лет искал способа избежать брака с тобой! Думаешь, ты ему нужна? Ты для него была помехой и помехой осталась! Я ничего не требую, со мной легко, а на тебя ему приходится тратить деньги и время. Уж поверь, вскоре ему это надоест, и ты, благополучно обвиненная в измене, отправишься в монастырь!
Я судорожно вздохнула и уткнулась лбом в колени, после чего тихо сказала:
— Я ему не изменяю.
— Отнекивайся, сколько хочешь, я-то о твоих подозрительных синяках молчать не буду.
— Пожалуйста, не забудьте помыть все тело и голову тоже, — холодно ответила, возвращая лицу прежнюю отрешенность.
Оставшееся время мы провели в молчании.
Как только помывка подошла к концу, я вернулась в свою комнату, вызвала служанку. Еще одна незнакомая девушка помогла мне одеться, привести в порядок волосы и любезно сообщила, что можно спускаться к завтраку.
Казалось, что я живу от гонок до следующей субботы. Промежуточные дни напоминали тлеющие страницы книги, на которые не нанесли текст, они были просто пустыми. Я думала о своей жизни и уже сейчас понимала, что в ней отыщется всего несколько цельных страниц: суббота, потом гонки, потом суббота, потом гонки, потом суббота… и так до бесконечности.
Неделя без герцога позволила мне освоиться в замке, научиться смелее обращаться со слугами и делать вид, что не замечаю постоянно маячащую перед глазами Элину. Но вместе с тем мне казалось невыносимым находиться в четырех стенах, даже если это длилось всего день или два.
Я прошлась по четырем башням, что примыкали к углам квадратного замка, но ничего интересного там не нашла. Хотела спуститься по дороге, ведущей прямо от замка в низину, где располагались загон для лошадей и курятник. Но, снедаемая сомнениями относительно уместности появления леди в таком месте, так и не решилась мозолить слугам глаза.
К тому же слуги и так не воспринимали меня всерьез. Это чувствовалось не только по тому, как они вели себя со мной (некогда заикающаяся служанка вскоре перестала даже обращаться ко мне «миледи»), а по их взглядам и перешептываниям. Приходилось сохранять спокойствие и усиленно делать вид, что ничего не замечаю. Я могла лишь требовать должного обращения, но не больше, ведь герцогиня — только официальный статус. На деле же уважаемой хозяйкой замка я не была.
Когда наступила суббота, я при пробуждении едва не расплакалась от счастья.
Одевшись и спустившись к завтраку, с удивлением обнаружила, что стол накрывает Эрта.
— Ваш омлет, миледи, — поклонилась она.
— Благодарю. Не хотите присесть со мной? — огорошила ее.
— Простите, мне не положено сидеть за одним столом с герцогиней.
— Я настаиваю, — повторила с требовательной интонацией.
— Еще раз прошу прощения, миледи, но я не могу, — ответила Эрта, тем самым показав, что приказы герцогини ее мало волнуют.