То есть ничего.
— Я должна придумать клятвы, которые обязана буду исполнить перед мужем. Но какие клятвы можно принести человеку, которого ни разу не видела?
— Свадьба завтра? — уточнила Симона.
Я кивнула и уставилась в пол.
— Хочешь, устроим тебе побег?
— Я не могу, ты же знаешь. Нельзя нарушить договор. К тому же его деньги спасут нас от нищеты. — Стоит признать: оправдывалась я больше для себя.
— Тогда просто не думай об этом. Кстати, я тебе тут кое-что принесла! — нарочито радостно воскликнула рыжая подружка и, подскочив ко мне, продемонстрировала… ночную сорочку.
— Это зачем? — не поняла я.
— Это для вашей первой брачной ночи.
— Она же прозрачная, — пролепетала, заливаясь румянцем.
— Именно. Это поможет — разгорячит страсть и сделает процесс не таким противным.
Знаю, что Симона хотела успокоить. Но ее слова только усилили панику.
Подруга про брачную ночь рассказала намного доходчивее, чем сбивающаяся и нервничающая мама. Девушка даже постаралась объяснить, какой должна быть последовательность моих действий. Но легче от этого не стало.
— Спасибо, — поблагодарила я и слегка трясущимися руками приняла подарок.
— Слушай, тебе не стоит так переживать. Обязательно выпей успокаивающей настойки, а то муж от тебя сбежит.
— Я не хочу, чтобы он от меня сбегал, — пробормотала в ответ.
— О чем и речь! Ты же восемнадцать лет ждала этого брака, так что расслабься и наслаждайся.
— А знаешь, ты права. Нужно думать о хорошем. У меня будет свадьба, — расплылась я в глупой улыбке, от которой Симона скривилась. — Настоящая свадьба. Будут платье, фата, муж. Будет много-много подарков и красивый бал, я прекрасная невеста, и все будут мне завидовать.
— Это больше напоминает какой-то дамский любовный роман, но если тебе от этого легче…
— Нет, постой. Нельзя думать о хорошем. Если мои фантазии не сбудутся, мне станет только хуже. Надо заранее подготовить себя к самому печальному исходу событий.
— Я даже боюсь спрашивать, к какому.
Поразмыслив немного, серьезно сказала:
— Муж захочет меня убить.
Брови Симоны плавно поползли вверх, выражая удивление.
— Это логично. Вряд ли герцог Бёме мечтал обзавестись навязанной женой, поэтому он просто избавится от меня. Будет улыбаться на нашей свадьбе и, пока никто не видит, трепетно касаться моей руки. А в нашу первую брачную ночь заколет меня кинжалом.
— Напоминает готический роман.
— А его любовница окажется соучастницей преступления. Потом она начнет шантажировать герцога и грозиться, что все расскажет детективу.
— Скорее роман в жанре ужасов.
— А потом они оба скончаются при странных обстоятельствах, и его деньги неведомым образом исчезнут.
— Или даже детектив.
— Кажется, я больше не хочу замуж.
Симона тяжело вздохнула и, приблизившись ко мне, положила руки на плечи.
— Марита, ты красивая, образованная леди. Герцогу Бёме невероятно повезло, что именно ты станешь его женой. Не забывай об этом, когда начнешь приносить клятвы. И ни в коем случае не рассказывай ему про свою двойную жизнь.
От этих слов легче не стало, но я все равно благодарно улыбнулась:
— Спасибо.
— Пока не за что. — Симона ободряюще сжала мою ладонь. — Послушай, сегодня я должна работать в зале, так что мне сейчас придется уйти.
— Хорошо, я подожду немного и выйду следом.
— Марита, только не навернись! Свадьба уже завтра, и до нее точно ничего не заживет!
Мы рассмеялись.
Подруга сказала еще несколько успокаивающих фраз, затем плавно приблизилась к выходу и выскользнула в коридор, тихо прикрыв за собой дверь.
Я вернула косынку на голову. Посидела на подоконнике еще некоторое время, после чего отправилась вниз. Не стала задерживаться возле стойки, спокойно вышла из кабака и направилась к загону.
Мне казалось, что, будучи почти замужем, имея в лучших друзьях дракона и умудрившись три месяца успешно притворяться парнем, к жизни я уже приготовилась.
Но выяснилось, что все это не имеет к реальности никакого отношения.
«Настоящая суровая жизнь» поджидала меня за углом загона. Она схватила меня за куртку с высоким воротником, скрывающим часть бледно-голубых волос, и приподняла над землей.
Я испуганно затрепыхалась, поскольку Тим Донг с такой силой впечатал меня в деревянную стену, что еще немного — и мог проломить мной приличную дыру.