Расширение территорий, богатство, влияние и возможность содержать собственную армию вынудили короля даровать графу титул герцога.
После смерти отца этот титул перешел к законному наследнику — Ричарду Бёме. Как только я выйду за него замуж, мое графство Годгест официально войдет в состав герцогства Хильдеберхт.
Глубоко копаться в истории я не пыталась. Мой преподаватель заверял, что леди нет необходимости анализировать происходящие события. К тому же мама постоянно повторяла:
— Ты должна быть образованной, но при этом во всем потакать своему мужу и показывать ему, что он намного умнее тебя.
Именно это она приговаривала, пока мы тряслись в неудобной карете.
Три младшие сестры оживленно обсуждали предстоящую свадьбу. Матушка вслух радовалась, что в скором времени можно будет выводить в свет остальных дочерей.
Я же смотрела в окно. Смотрела с открытым от восхищения ртом.
Герцогство Хильдеберхт было прекрасно.
Если в нашем графстве отец всегда пытался заселить новые деревни и приютить чужаков из соседних королевств, чтобы было с кого собирать побольше налогов, то территория герцогства семьи Бёме состояла в основном из незаселенных долин. Пространства эти были огромны. Зачастую приходилось пересекать неровные возвышенности, по которым уходила вдаль извилистая каменистая дорога. По краям же с одной стороны возвышались либо могучие горы с небольшими трещинами по всей плоскости, напоминавшими водную рябь, либо мощные стволы деревьев древнего леса, кроны которых бросали зловещие тени на дорогу.
А с другой стороны нашему взору предстали долины.
На пути их было несколько. И каждая уникальна по своей красоте.
Я до слез пожалела, что в данный момент трясусь в душной коробке кареты и не могу подбежать к обрыву, раскинуть руки в стороны и полететь. Ветер развевал бы волосы, которые я обязательно распустила бы и кричала бы во весь голос от радости, чувствуя, как бешеный стук сердца отдается в ушах.
Первую долину я увидела ранним утром. С высоты холма она казалась такой огромной, что захватывало дух. Посередине вся земля была вспахана и засеяна зерном. По краям же остались зеленые островки, которые тянулись к холмам метелками высоких трав, а те, в свою очередь, острыми пиками тянулись к облакам. Небо, словно отвечая на подобный знак дружелюбия, спускало на землю золотистые лучи солнца.
— Столько слухов о его богатстве, а это всего лишь зерно, — прошептала я себе под нос.
— Что ты там бормочешь, Марита? — тут же отреагировала матушка. От волнения она размахивала веером во все стороны, но от резких движений раскраснелась еще больше.
— Она клятвы репетирует, — воскликнула Майя, вторая по старшинству дочь в семье Хорвинов.
— Нет, просто я только что поняла, почему герцог Бёме так богат. Пока остальные титулованные особы собирают налоги и пытаются награбить как можно больше в военных походах, герцог выращивает зерно и продает его, — ответила я.
Матушка возмущенно цокнула:
— Дорогая, что я тебе говорила? Будь мудрой, не умной! Нельзя, чтобы твой муж решил, будто ты умнее его.
— Я не умнее, — успокаивающе улыбнулась. По-моему, она волновалась больше меня.
— О-о-о, я уже не могу дождаться, когда мы приедем! У меня сердце колотится от страха! Я тоже хочу замуж за герцога!
Это Ария. Ей всего четырнадцать, и она любит помечтать о том, как выйдет в свет и встретит на балу свою настоящую любовь.
Мама несколько раз пыталась повлиять на нее, призывая думать при выборе жениха о собственной выгоде, но я попросила повременить с этим еще немного. Пусть ребенок помечтает. Мечты — это прекрасно, особенно когда ты веришь в них всем сердцем.
— Ты, кажется, совсем не волнуешься, — мягким, тоненьким голоском сказала Софи.
Ей десять. Из всей нашей семьи только мы с ней унаследовали от отца магический дар.
Малютка нарядилась в розовое платье с некогда дорогими, а теперь уже изрядно потертыми кружевами. В этом платье когда-то ходила я. Из-за тяжелого финансового положения, на которое обрек нас своею смертью отец, мы донашивали вещи друг за другом. Но Софи, кажется, не испытывала стеснения.
— Я просто знаю, что все будет хорошо, — улыбнулась в ответ.
На самом деле у меня было восемнадцать лет, чтобы смириться. Переживаний за это время накопилось столько, что сейчас я старалась двигаться навстречу судьбе с гордо поднятой головой.
Вторая долина появилась где-то в полдень. Сестры понемногу изнывали от тяжелой и долгой дороги, а я нашла свою отраду в пейзаже, раскинувшемся прямо за окном.