— Пой'ддем, бабай. Пора тэбе наши дэнги отрабатыват.
— Пой'ддем, шашлык, — ответствовал я, поднимаясь. — Мой готов.
— Этот наш «базар на фене» — вполне допустимая вольность меж добрыми знакомыми. Фени я нахватался у Симагина, и на этом странном языке «бабай» означает «азиат», а «шашлык» — «кавказец». Керим звал меня бабаем, потому что я наполовину татарин, на четверть еврей и еще на четверть белорус или литовец (последнее даже отцу не было точно известно). А я звал господина директора шашлыком. Вот и квиты. Все по совести, все по чести… Оно и к лучшему. Как говорят британцы, full of courtesy, full of craft[13].
Мы спустились вниз (дорогой я снова полюбовался на Инессу) и залезли в керимов бронеход — джип «Мистраль» с пуленепробиваемыми стеклами. То есть я так думал, что стекла непробиваемые, поскольку были они толщиною в палец.
Господин финансовый директор устроился рядом с шофером, я сел сзади, промеж двух новгородских дружинничков. Под курткой у того, что сидел справа, прощупывалось что-то твердое и длинное — ручной пулемет или — бери выше! — базука.
Салон «Мистраля» был широк и высок, но просторным сейчас совсем не казался. Мебели было многовато — пара шкафов рядом со мной да еще водитель, тоже комод не из последних. В сравнении с этой троицей мы с Керимом выглядели как две тумбочки для постельного белья: одна повыше и постройней, другая — пониже и пошире. Но все-таки тумбы, а не шкафы, считались главными: их охраняли, их берегли, а пуще того чемодан, упакованный в первую тумбочку. Да и то сказать — пол'рра лымона, как-ныкак!..
Водитель дал по газам, и мы рванули. «Мистраль», похожий на боевую машину пехоты, с гулом и грохотом рассекал атмосферу; она, побежденная, стонала и выла за кормой, разорванная в клочья. Широкие шины подминали снег, мощно урчал мотор, поскрипывали сиденья натуральной кожи, и всякий встречный, поперечный и продольный шарахался от нас как от чумы. Словом, берегись, мелюзга, — стопчем!
До моего дома на углу Дунайского и Будапештской мы домчались за девять минут двенадцать секунд и тормознули на углу, не заезжая во двор. Уже почти стемнело. Снег больше не падал.
— Вылэзай, — сказал Керим, поворачиваясь ко мне.
— А ближе не подъедем?
— Нэт. Нэ надо, чтоб видэли, на чем ты приэхал. Йа зайду с тобой, а Ныколай с Борысом принэсут кэйс.
Нелишние предосторожности, подумал я, вспомнив о глазастых дворовых бабках и вороватых тинейджерах. Возможно, гуляли у нашего дома и другие люди, у коих керимов драндулет, вкупе с чемоданом, вызвал бы нездоровое любопытство.
Николай — тот, с гранатометом под курткой, спросил:
— Парадная на замке?
— Да. Код шестьсот десять. Нажать разом три кнопки.
— Нищий у тебя замок, — проворчал Николай. — Даже куска не набрать.
Мы с Керимом покинули бронеход, обогнули угол дома, прошли под аркой и направились к подъезду. Филенку еще не вставили, так что кодовый замок был чистой условностью — в дыру под ним мог пролезть любой и каждый. Почти любой — все-таки у Николая были выдающиеся габариты.
Белладонна приветствовала нас сдержанным урчанием. Керим искоса взглянул на нее, сбросил дубленку на диванчик и прошелся по коридору, небрежным хозяйским жестом отворяя двери. Потом спросил:
— Адын живешь?
— С кошкой.
— Правылно, — одобрил мой работодатель. — Пака маладой, нада жит адын. Бэз баб.
— Тяжко без них, — признался я.
— Прыводи! Хот каждый ночь. Будут денги, будут и бабы.
На этом наша дискуссия закончилась: Николай с Борисом приволокли чемодан и, вручив его в хозяйские руки, уселись покурить в прихожей. Белладонна неприязненно осмотрела их, задрала серый хвост и с гордым видом удалилась на кухню. Я проводил господина Ичкерова в комнату, к тришкиному столу, и активировал компьютер.
Раскрыв чемодан, он вручил мне пакетик, лежавший сверху.
— Твое. За январ.
Затем выгрузил шесть коробок с аккуратными надписями, пять составил штабелем в кресло, а последнюю водрузил на стол. Пометка на ней гласила: «US. $1 500 000». На остальных емкостях числа были такими же, но география — иной: Сингапур, Гондурас, Польша, Швейцария и еще что-то непонятное — Фанора или Факора. Я такой страны не знал.
Керим пошевелил усами, хлопнул по штабелю в кресле короткопалой ладонью и распорядился:
— Эти оставлу на нэделу. Толко ты поосторожнэй — людам нада вернут. Это, — он показал на последнюю коробку, — сдэлай сечас, бабай.
— Сдэлаю, шашлык, — сказал я и раскрыл коробку.