— Думаете, тот случай может повториться?
— Жулань в этом уверена.
— Вот как? — Гусунь пристально всматривался в треугольное лицо с горбатым носом и глазами навыкате, пытаясь понять, что в его обладательнице могли найти такие разные люди, как Е Цзиньчэн и Хэн Линьсюань. Ведь что-то же должно быть? Или глава Ши был прав, и предполагаемая связь между заклинателем и госпожой Е не более чем слухи? А господин Е грубый военный, ему всё равно.
— Не дело жены осуждать мужа, тем более что мой супруг потерял так много. Но эта недостойная так и не смогла возместить Е Цзиньчэну его потери. В этом её вина, которую она признаёт, и гнев её мужа оправдан. Не веди он к её смерти, а господина Е к преступлению, эта Сун бы и слова не сказала.
— Тогда почему господин Е отказал вам в разводе?
— Ох, об этом я могу только гадать.
Ну да, уж явно не от любви. Но вопрос, а не ревнует ли супруг к мастеру Хэну, явно выходил за рамки приличия. Гусунь вдохнул запах уже заваренного чая из узкой чашки и перелил напиток в широкую, собираясь выпить. И тут в дверях возникла служанка:
— Прошу прощения, госпожа… Там у ворот бессмертный мастер Хэн.
— О, конечно же, зови. И принеси ещё чашки.
Гусунь перевёл взгляд с двери, за которой исчезла прислуга, на хозяйку — и поразился, как преобразилась Сун Жулань. Вроде бы ничего не изменилось, приветливая улыбка не стала шире, не дрогнули тонкие руки, ставящие чайник на жаровню… Но разница была как между погасшим фонарём и фонарём, в котором горит свет. Живой тёплый огонь в ночи притягивает взгляд, и вот уже не видно припорошившей фонарь пыли, не замечаешь и того, что рисунок на боку уже изрядно выцвел. Так и женщина напротив словно осветилась изнутри, глаза засияли, и, вот уже и некрасивость не режет взгляд, и даже подумаешь, что, может, что-то в ней и есть…
Мастер Хэн вошёл минуту спустя, и с любопытством наблюдающий за ним и за госпожой Е Гусунь стал свидетелем обратного преображения: если в Сун Жулань внутренний свет зажёгся, то в заклинателе при виде Гусуня его, наоборот, словно разом загасили. Радостная улыбка сползла с лица, выражение стало замкнутым, словно захлопнулась дверь. Как будто тот доброжелательный мастер Хэн, которого юноша успел узнать за последние месяцы, исчез, а вернулся прежний, вечно всем недовольный и постоянно ищущий какой-то подвох.
— Это господин Чжао, — прежде чем кто-то из них успел открыть рот, сказала Сун Жулань. — Его высочество Чжэн Жуйин прослышал о моей беде и был так добр, что прислал господина Чжао расспросить эту Сун поподробнее.
— А… Да, конечно, — мастер Хэн сложил руки перед собой и наклонил голову, пока Гусунь, спохватившись, поднимался. — Приветствую вас, господин Чжао.
— Для меня честь знакомство с вами, мастер Хэн.
— Садитесь же, мастер Хэн, — позвала госпожа Е. В дверь проскользнула служанка, принесшая поднос с новой парой чашек.
Мастер Хэн сел.
— Я ещё не виделся с вашими батюшкой и матушкой, — сказал он Жулань. — Возможно, будет уместно сперва выразить им почтение.
— Они с радостью встретятся с вами, когда вернуться, но сейчас их нет дома, они ушли в гости к семье Тянь.
Мастер Хэн кивнул. Сун Жулань налила ему чая в высокую чашку, и он поднёс её к лицу.
— Этот Чжао слышал, что именно вы были свидетелем ссоры господина Е с женой, — сказал мысленно забавлявшийся Гусунь. — Можно спросить вас, как это было?
— Да, конечно, спрашивайте, — отозвался Хэн Линьсюань и замолчал. Пришлось начать самому:
— Это было в гостинице…
— «Персиковая роща» в Люйцяо.
— И как вы там оказались?
Хэн Линьсюань отвечал неохотно, но всё-таки отвечал. Было весело довольно бесцеремонно опрашивать прежде недосягаемого заклинателя. О поступке Е Цзиньчэна тот отозвался куда жёстче, чем сама госпожа Е. А в какой-то момент взглянул Гусуню прямо в глаза и спокойно поинтересовался, действительно ли его высочество желает знать такие подробности, или же посланец удовлетворяет личное любопытство.
Гусунь слегка смешался, осознав, что и правда хватил лишку. Сун Жулань тут же предложила ему ещё одну чашку чая и сказала, что будет с надеждой и покорностью ждать решения его высочества, уповая на то, что тот в скором времени станет милостивым и справедливым величеством. После этого оставалось только начать прощаться. Хэн Линьсюань тоже сделал движение в сторону двери, на что ему было предложено дождаться возвращения господина и госпожи Сун. И примерно через палочку благовоний Гусунь оказался за воротами, пребывая в смешанных чувствах.
— Долго он тут пробыл? — сказал Линьсюань, и тут же спохватился: — Простите, я не должен был спрашивать.
Он был зол на себя и зол на Гусуня, хотя последнего винить было абсолютно не в чем. Как-то Линьсюань, убедившись, что сюжет своей жизни можно править, совершенно расслабился и решил, что единственным препятствием между ним и Жулань может стать разве что нежелание самой Жулань. И спокойно планировал воспользоваться помощью молодого императора с разводом, позабыв, что если эти двое окажутся рядом, то ничего не помешает им познакомиться. И тогда… И Гусунь, он же Чжэн Жуйин, полюбил Сун Жулань за мужество и рассудительность, с которыми та переносила свалившиеся на неё несчастья. Сможет ли он полюбить её при иных обстоятельствах? А если да, то… Ежели император желает взять себе какую-нибудь женщину, то единственное, что может сделать женщина, это поблагодарить за оказанную честь. Никакой иной реакции здешним порядком вещей не предусмотрено.
— Он пришёл примерно за четверть стражи до вас. Расспросил, как было дело, и не попытаюсь ли я помириться с мужем. В целом, господин Чжао произвёл на меня благоприятное впечатление.
— Он не господин Чжао. Вы говорили с его высочеством.
— Я догадалась, — улыбнулась Жулань. — Он слишком молод для посланца. В таких делах обычно посылают разбираться почтенных мужей.
— И как он вам? — после паузы спросил Линьсюан. — Правда, благоприятное впечатление?
— Он не выглядит высокомерным или неразумным. До вашего появления он вёл себя как хорошо воспитанный человек. Но, мне кажется, вас он недолюбливает.
— Так и есть. И у него на то имеются причины, к сожалению. Вы знаете, что до недавнего времени он был учеником в Линшане? — добавил Линьсюань в ответ на вопросительный взгляд.
Жулань покачала головой.
— Я был к нему предвзят. Принц поздно начал обучение, и у него нет способностей к самосовершенствованию. К тому же у него возник конфликт со старшим из моих учеников, и я неизменно становился на сторону Бай Цяо, не разбираясь, кто виноват. Только недавно я понял, насколько был неправ.
— Если дитя не бить три дня, оно полезет на крышу отрывать черепицу.
— Учитель должен быть справедливым, — не согласился Линьсюань. — Иначе как ученики постигнут, что вообще такое справедливость?
— Мастер Хэн, — Жулань придвинулась к нему, — что случилось?
Она была так близко, что удержаться не было никакой возможности. Не зря всякие там писатели и поэты сравнивают губы женщины с малиной, вишней, мёдом и говорят, что слаще нет ничего на свете…
— Ты должна быть моей, — лихорадочно бормотал Линьсюань между поцелуями. — Ты будешь только моей, никто тебя не отберёт… А ты… Ты хочешь быть моей?
— Да, — твёрдо сказала Жулань. И это «да» вскружило голову лучше любого вина.
— Как только твой муж даст тебе развод…
— Да…
— А если он не даст, я убью его. Для тебя!
Шёлк её платья сминался под ладонями, и бог знает, как далеко они бы зашли, но всё испортила возникшая в дверях служанка. Деликатно покашляв, она сообщила, что вернулись господин и госпожа Сун.
Домой Линьсюань возвращался довольно поздно. На город уже опустилась зимняя ночь, рассыпав звёзды по бархатному небосклону, но кварталы ещё не заперли, и заклинатель решил прогуляться до ворот, чтобы ночной морозец немного охладил играющую кровь. Сидеть рядом с Жулань и не сметь коснуться её в присутствии её родителей было сущей пыткой, но пыткой сладкой. Теперь Линьсюань был уверен, что всё у них ещё будет. Только бы не помешал И Гусунь, а остальное не страшно. Но у Гусуня пока нет причин как-то особы выделить Сун Жулань. Рядом с ним будут первые красавицы, вот пусть из них и выбирает себе императрицу. А Линьсюань возьмёт Жулань в жёны сразу же, не дожидаясь, пока принц станет императором и начнёт собирать себе гарем. Он ведь не шутил, когда говорил, что готов убить Е Цзиньчэна, если тот упрётся. Настоящему мастеру Хэну это удалось, значит, удастся и Линьсюаню…