— Отговаривать тебя не увлекаться практиками уже поздно, — Линьсюань без труда узнал голос Чжаньцюна. — Но я тебя прошу, шиди, хотя бы сейчас стань осторожнее и не усугубляй своё состояние! Ты нужен мне, ты нужен ордену. Возможно, нас ждут тяжёлые времена, на счету каждый человек.
— Этот Доу благодарен главе за беспокойство. Он всё понимает.
— Хорошо, если так. Надеюсь, я не услышу от шигу Шэ жалоб на твоё непослушание. Тебе нужно исцелиться до конца, сколько бы времени это не заняло.
— Этот Доу понимает, — повторил Доу Сюй. — Но… Возможно, у него не будет времени лежать в постели, когда сигнальные огни со всех сторон, а на нашем заднем дворе, быть может, живёт тигр.
— Опять ты за своё? — с досадой спросил Чжаньцюн. — Шиди, да сколько ж можно? Если бы шиди Хэн хотел тебя убить, сегодня у него были для этого все возможности. Он мог бы просто зарубить тебя, когда ты ничего вокруг не видел и не соображал, а потом сказать, что защищал себя и других. И это было бы правдой, даже твои ученики бы подтвердили. Но он предпочёл рискнуть и попытаться обезвредить тебя без пролития крови.
Пауза. Линьсюань подумал, что надо бы уйти, но тут голос Доу Сюя внутри произнёс:
— Глава, полагаю, шисюн Хэн может обидеться за то, что мы говорим о нём так, словно его тут нет. Шисюн, тебе вовсе нет нужды топтаться за дверью.
Мысленно чертыхнувшись, Линьсюань потянул раздвижную створку в сторону и вошёл.
— Давно ты здесь? — спросил Чжаньцюн. Он стоял перед невысоким ложем, на котором полусидел Доу Сюй, откинувшись на подушки.
— Только что подошёл. Но да, про тигра я слышал.
Губы Чжаньцюна на мгновение сжались.
— Полагаю, шиди Доу отблагодарит тебя за своевременное вмешательство. И извинится за необдуманные слова.
— Этот Доу, получив сливу, всегда рад отдариться персиком, — церемонным тоном произнёс Доу Сюй. — Глава может не беспокоиться, среди недостатков его шиди нет неблагодарности. О своей же резкости я сожалею.
Будь воля Линьсюаня, он бы предпочёл на этом замять тему, но здешняя вежливость требовала отказаться от своих заслуг хотя бы на словах:
— Этот Хэн не сделал ничего, что заслуживало бы благодарности. У него просто не оказалось выбора. Шиди Доу… был впечатляющ.
Шиди Доу внимательно посмотрел на него, не то с иронией, не то с ещё каким-то трудноуловимым чувством. Чжаньцюн рядом кашлянул.
— Я вас оставлю, — сказал он. — Хочу надеяться, что вы хотя бы избежите взаимных упрёков. И, шиди, повторюсь: твоё здоровье сейчас важнее всего остального. Выполняй все предписания, не веди себя, как капризный ребёнок.
Кажется, Доу Сюй хотел возразить, но сдержался.
— Берегите себя, глава, — вместо этого сказал он. Линьсюань попрощался поклоном. Чжаньцюн вышел, и в комнате повисло молчание. Сейчас, имея возможность разглядеть соученика, Линьсюань видел, что выглядит Доу Сюй довольно-таки паршиво — заметно побледнел, осунулся, словно бы даже похудел. Вокруг глаз залегли тени. Пальцы левой руки пребывали в постоянном движении, и, приглядевшись, Линьсюань понял, что шиди катает в них небольшой нефритовый шарик.
— Для тренировки, — объяснил Доу Сюй, проследив за его взглядом. — Рука немеет и плохо слушается.
— Это излечимо?
— Целители говорят, что да. За годик-другой, если всё пойдёт как надо. Хорошо хоть левая.
Линьсюань кивнул.
— Со мной было так же? — спросил он. — Когда я в прошлом году свалился с искажением?
— Я сам не видел, — Доу Сюй пожал плечами. — Но у тебя было легче. Говорят, ты просто порывался куда-то бежать. Скажи, шисюн…
— Да?
— Один из учеников шигу Шэ обмолвился о смерти моего ученика. Это правда?
— Да, правда. Тебе не сказали?
Доу Сюй качнул головой и сглотнул, прикрыв на мгновение глаза.
— Они говорят о чём угодно… главным образом, о моём лечении, но только не об этом. Я даже не был уверен, что правильно понял.
— Должно быть, не хотят тебя волновать, пока ты не окрепнешь.
— Я не хрупкая девица, чтобы опасаться моей истерики.
— Укушенный змеёй три года боится верёвки. Это уже второе искажение подряд, как-никак.
Доу Сюй поморщился.
— Который из них?..
— Я не помню его имени. Не спросил, прости.
— Не помнишь?.. Ладно, в любом случае, я узнаю. Мне нужно будет проследить за тем, чтобы тело вернули его семье.
— Глава Ши хочет скрыть происшедшее, — предупредил Линьсюань. — Для всех ученик погиб от несчастного случая.
Доу Сюй промолчал, сжимая губы.
— Можешь мне не верить, но я рад, что ты жив. Откланиваюсь.
— Шисюн.
— Да?
— Я не отказываюсь от своих слов, — упор глядя на него, сказал Доу Сюй. — Я у тебя в долгу и когда-нибудь его верну.
— Можешь считать его возмещением за тот тычок в спину, — сказал Линьсюань. — Мы квиты.
Больше шиди не стал его останавливать, и Линьсюань вышел.
— Глава Мэй, — если не знать историю отношений ордена Линшань с восточным соседом, можно было подумать, что Ши Чжаньцюн искренне рад видеть собрата. — Ваш приход — огромная честь для нас.
Линьсюань поклонился одновременно с ним, только чуть ниже, приветствуя гостя. Глава не может встречать гостей в одиночестве, так же как и глава-гость не приезжает один. За спиной Мэй Цзыдяня выстроился довольно длинный хвост из его родичей и подчинённых. И это ещё не считая учеников, которых сейчас размещали в гостевых домиках ниже по склону.
— Глава Ши, — Мэй Цзыдянь вернул поклон, и его свита поклонилась одновременно с ним. — Ваше гостеприимство может сравниться разве что со славой вашего ордена.
— Глава Мэй нас перехваливает, — Ши Чжаньцюн повернулся к человеку, стоящему рядом с Цзыдянем. — Второй господин Мэй, вы верная поддержка и опора вашему брату. Счастлива семья, живущая в согласии и единодушии.
— Глава Ши, похвала в устах такого человека как вы, ценна вдвойне, — в свою очередь поклонился Мэй Цзыцзинь. Чжаньцюн улыбнулся и сделал приглашающий жест:
— Прошу.
Линьсюань чуть посторонился, пропуская братьев Мэй и попарно следовавших за ними людей. Они с Чжаньцюном стояли в высоких дверях павильона Драгоценного облака, служившего залом для особо торжественных пиршеств и приёмов. Остальное же время он стоял закрытым, так что, попав сегодня утром внутрь, Линьсюань оглядывался с откровенным любопытством. Что ж, здесь было на что поглядеть, строение безусловно выглядело самым роскошным во всём Линшане: резьба, позолота, шёлковые занавеси. Высокие окна с частыми переплётами и ещё более высокий потолок способствовали тому, что помещение казалось лёгким и воздушным, а довольно массивные колонны прибавляли солидности, давая почувствовать — да, это главный зал. А уж место главы на возвышении в торце представляло собой целый трон, которому позавидовали бы и императоры: вырезанная в виде стилизованных волн и скал, перевитых лозами несуществующего растения, спинка поднималась почти до самого потолка.
Теперь зал потихоньку наполнялся людьми. Мэи смешались с прибывшими ранее, разноцветные одежды пестрели, как глазурь неизвестных в этом мире шоколадных конфет-драже. Линьсюань улыбнулся пришедшему в голову сравнению, а Чжаньцюн тем временем уже приветственно кланялся очередным новоприбывшим:
— Глава Чжун…
Чжун Ханьюя Линьсюань разглядывал с таким же интересом, как перед этим главу Мэя. Если первый выглядел откровенно пожилым, хоть и крепким человеком, то главе Чжун можно было дать лет двадцать пять. Хотя, вероятно, он всё-таки старше. Резкие черты лица, нос с горбинкой — во всём его облике проглядывало что-то хищное, да и тяжёлый взгляд не слишком вязался с юным лицом. В отличие от Мэй Цзыдяня, который во время приветствия кинул на Линьсюаня лишь беглый взгляд, Чжун Ханьюй, не прерывая положенных любезностей, смерил мастера Хэна глазами с головы до ног, хотя к каким выводом он пришёл, было неясно. Едва ли он знает, что перед ним шпион его сюзерена, скорее снова вспомнил историю с призраком из Даньлю, подумал Линьсюань и почему-то развеселился.