Занятая воспоминаниями о последнем визите Хэн Линьсюаня Жулань не обратила внимания, когда в комнату проскользнула её служанка, и очнулась только когда та дёрнула её за рукав:
— Госпожа! Госпожа!
— Да, Хун Пао? — Жулань удивлённо всмотрелась в взволнованное личико. — Что случилось?
— Госпожа, глава Ши прислал вам подарки! Тушку фазана, два кувшина золотистого вина и отрез шёлка. И передал, что сам будет у вас во вторую стражу пополудни.
Все посмотрели на Жулань, даже мать Сяхоу сбилась и замолчала. Жулань кинула взгляд на окно. Они собрались сразу после обеда, так что первая стража вот-вот должна закончиться.
— Это огромная честь, — растерянно проговорила Сун-старшая.
— Сам глава? — глаза госпожи Жун округлились. — Разумеется, мои дорогие, вы должны идти и его встретить!
— Мне, право же, очень неловко… — начала Жулань.
— Ни слова больше! Разумеется, вам нужно пойти, ведь это сам глава. Как у меня ни болит сердце от того, что мы так мало видимся, но нельзя же пренебречь такой милостью и заставить его ждать.
— В таком случае, — госпожа Сун понялась, — мы немедленно пойдём. Примите нашу благодарностью за ваше гостеприимство и доброту.
— Нам жаль, что не довелось дослушать мать Сяхоу, — добавила Жулань.
— Ничего страшного, приходите в следующий раз. Послушаем, как Будда Шакьямуни покинул мир, как Гуаньинь совершенствовалась в вере и обрела Небесный путь и как Шестой патриарх, учитель Чань, передал светильник Будды.
Они раскланялись, и вскоре Жулань с матерью уже сидели в паланкине, который четверо носильщиков несли по улицам в их квартал.
— Что ему от тебя нужно? — спросила мать почему-то шёпотом, хотя подслушать их могли разве что носильщики.
— Понятия не имею, — так же шёпотом откликнулась Жулань.
Когда они достигли дома, оказалось, что Ши Чжаньцюн уже ждёт их в компании отца и брата Жулань. Пришлось рассыпаться в извинениях, которые были благосклонно приняты. Присланное вино тут же полилось в чарки, слуги подали фрукты и арахис со специями. Первую чарку выпили в молчании, не считая пожеланий здоровья и благополучия высокому гостю, потом господин Сун собрался с мыслями и почтительно осведомился о делах в Линшане. Гость ответил что-то нейтральное и в свою очередь спросил о здравии и делах своих собеседников. Слово за слово, обсудили погоду, виды на урожай и пожелали военных успехов его высочеству. Потом старшая госпожа Сун осторожно спросила, как поживает дело о разводе и не слышно ли чего от господина Е. Оказалось, что господин Е на письменные запросы не отвечает, а связываться с ним через Мэев, учитывая, что Линшань сейчас с этим кланом в состоянии войны, неудобно. После этого общие темы оказались исчерпаны, и на минуту повисло молчание.
— Господин Сун, — нарушил его глава Ши, — я слышал, что господин Е выписал из Юэцзина прекрасных зеркальных карпов. Надеюсь, ваша дочь не откажется проводить меня в сад и показать ваших рыб?
— Жулань будет счастлива, — уверила вместо мужа госпожа Сун. Супруг подтвердил её слова энергичными кивками, сидевший у двери Сун И сделал большие глаза, когда сестра вместе с гостем прошли мимо него.
Сад был невелик, так что до прудика пришлось пройти всего пару десятков шагов. Жулань была готова поклясться, что все семья сейчас собралась в той самой комнате, где она недавно принимала «господина Чжао», и наблюдает за ними из-за опущенных занавесок. Карпы, привлечённые приходом людей, действительно всплыли к поверхности, надеясь на угощение. Несколько секунд глава Ши и Жулань в молчании созерцали крупных рыб. Карпы как карпы.
— Мы с вами почти не встречались, — заговорил глава Ши. — Завтра я уезжаю на восток. Признаться, я сожалею, что не узнал вас лучше, пока была такая возможность.
— Эта глупая Сун не смеет думать, будто достойна внимания главы Ши. Но она будет молить Небо, чтобы на востоке всё прошло благополучно.
— Вы очень любезны. Можно задать вам откровенный вопрос?
— Да, глава Ши?
— Что вы планируете делать после развода?
— Вернусь в родительский дом, если это будет безопасно. Возможно, снова выйду замуж.
— Возможно?
Жулань помедлила. Она практически не сомневалась в готовности Хэн Линьсюаня взять её в жёны, но сватов он ещё не присылал. Хотя странно было бы присылать сватов к ещё замужней женщине.
— Это зависит не от Жулань, — наконец сказала она.
— Но у вас ещё нет ни с кем договорённости?
Жулань покачала головой. Можно ли считать те лихорадочные обещания, которые они с Линьсюанем давали друг другу, договорённостью? Сама она была готова блюсти их свято, но согласится ли с этим глава Ши?
Где-то под сердцем скользнул холодок. В конце концов, в тех редких случаях, когда заклинатели из ордена Линшань брали себе жён, ими становились такие же заклинательницы. А если уж жениться не на соученице, готовой вместе с мужем блюсти интересы ордена, и не на дочери дружественного клана, что выгодно с политической точки зрения, то к услугам бессмертного мастера знатнейшие семьи и первые красавицы. И если глава Ши решит, что немолодая, некрасивая и незнатная Жулань не пара его другу и правой руке, то… То Хэн Линьсюань будет вынужден либо подчиниться его воле, либо бросить вызов своему главе и уйти из Линшаня.
Даже если Линьсюань решится на последнее — можно ли построить семью и счастье, когда лишь Небо служит тебе шатром, а земля ковром?
— Мой шиди часто бывает у вас в гостях.
— Да, глава Ши.
— Госпожа Е, я буду с вами откровенен. Хэн Линьсюань — не просто мой соученик и подчинённый, он мой друг, почти брат. Он дорог мне, и я хочу, чтобы он был счастлив. Многие считают, что он — любимец Неба, но на самом деле его судьба была нелёгкой и он не заслужил новых испытаний. Я не стану требовать от вас никаких уверений или обещаний, просто помните об этом. Я хочу верить, что вы будете его достойной.
— Эта Сун приложит все силы, — хотелось добавить что-то ещё, чтобы ответ не выглядел таким формальным, и Жулань сказала: — Глава позволит тоже быть с ним откровенной? Эта ничтожная любит мастера Хэна, и сплести с ним волосы будет для неё величайшим счастьем.
— И что он ответил? — спросила госпожа Сун.
— Поблагодарил.
— Глава Ши воистину благородный муж, — мать задумчиво потёрла подбородок. — Но не поторопилась ли ты насчёт сплетения волос?
— Об этом можно будет сказать после развода, мама.
— Думаешь, мастер Хэн будет ждать так долго?
— Раньше всё равно не получится.
— Это если он захочет сесть с тобой под красную занавеску. А ты уверена, что он этого хочет? Чтобы хвататься за цветы и дёргать траву, не обязательно совершать три поклона.
Жулань озадаченно замолчала. Эта простая мысль почему-то ей до сих пор в голову не приходила.
— У мастера Хэн не лучшая репутация, — добавила госпожа Сун. — Я порасспрашивала о нём, и почти все характеризовали его как человека жестокого и несправедливого.
— Люди не горы и не реки, мама, они меняются.
— Бывает, хотя чаще к худшему, чем наоборот, — пессимистично отозвалась мать. — Кстати, его так же характеризуют, как любителя весенних радостей, предпочитающего красному и широкому зелёное и узкое. Я не спорю, к тебе он был добр. Но уверена ли ты, что его чувства к тебе не чисто дружеские?
— Уверена, мама.
— И как далеко у вас всё зашло?
— Я не заглянула на другую сторону стены, если ты об этом.
— Хорошо если так. Надеюсь, тебе не нужно напоминать, что добрая слава — твоё самое ценное приданое? Конечно, кто-то скажет, что ради столь высоко стоящего человека ею можно и пренебречь, но…
— Не беспокойся, мама. Я не сделала и не сделаю ничего, что опозорило бы род Сун.