— Дяденька, вы заклинатель?
— Угу, — кивнул Линьсюань, разглядывая её.
— Я заблудилась, — всхлипнула девочка и потёрла кулачком носик. — Дяденька, а вы не злой?
Линьсюань покачал головой. Чжаньцюн был прав — трудно просто взять и рубануть мечом ребёнка. Даже если ты совершенно уверен, что детская мордашка — это маска, под которой прячется людоед.
— Мой папа болеет, — маленькая тварь снова вытерла носик. — Я хотела для него травок набрать… Он, наверное, беспокоиться, что меня долго нету…
Она сделал паузу и потеребила подол платьица.
— Я ножку подвернула, — со вздохом призналась девочка. — Дяденька заклинатель, ты не мог бы отнести меня домой?
Линьсюань тоже вздохнул и посмотрел сначала в одну сторону, потом в другую. Нет, рядом не было никого и ничего, способного решить эту проблему за него. Нужно как-то выкручиваться самому.
— Дяденька, ты точно не злой? — осторожно спросила девочка. — Папа рассказывал, что злые духи могут притворяться заклинателями, чтобы обманывать маленьких детей!
— Уж кто бы говорил про обман, — буркнул Линьсюань. Для очистки совести полез в цянькунь, вытащил один из припасённых талисманов — точно, красные знаки, написанные киноварью, почернели. А потом и сама бумага, оказавшись на воздухе, зашипела и начала съёживаться, словно сгорая в невидимом огне. Такая концентрация инь и для заклинателя опасна, а уж ребёнок давно потерял бы сознание. Линьсюань поднял глаза и увидел напротив пустующую ямку. «Девочка» исчезла.
Заклинатель ругнулся, чувствуя смесь досады и облегчения. Призрака придётся искать заново, но есть надежда, что в следующей раз он появится в каком-нибудь другом облике. Талисманы под одеждой и вышивка на одежде пока надёжно защищали Линьсюаня от тёмного излучения. А что касается иных методов воздействия…
Еле слышный шорох коснулся слуха, шевельнулись листья на земле — казалось, что к Линьсюаню с разных сторон стремительно заскользил добрый десяток змей. Но это были не змеи, как разглядел Линьсюань, выхватывая меч — корни. Гибкие длинные корни, вылезшие из земли и стремительно атаковавшие с намерением не то проткнуть, не то спеленать. По лезвию меча заструилась ци, и первый же корень распался от удара надвое, как гнилая верёвка. Заклинатель завертелся на месте, отражая атаку. Один из корней всё же изловчился и обвил его лодыжку, Линьсюань рубанул вниз, и тут же вверх, подпрыгнул, пропуская древесную плеть под собой, мягко приземлился, нанёс ещё несколько стремительных ударов — и остановился. Больше рубить было некого. Линьсюань ещё какое-то время напряжённо прислушивался, не торопясь прятать меч, но всё было тихо.
Светящаяся слабым золотистым светом стрелка всё так же висела в воздухе, медленно вращаясь. Похоже, никак не могла определиться, указать ли ей на то место, где только что сидела «девочка», и где ещё явно оставалось скопление тёмной энергии, или вглубь леса. Но когда заклинатель отошёл на пару десятков шагов, отлетевшая за ним стрелка перестала вращаться и уверенно указала в лес.
Что ж, вперёд на подвиги.
Лес выглядел бесконечным, тучи стали ещё ниже, угрожая близким дождём, и настроение заклинателя устремилось к нулю. Споткнувшись о коварно вылезший из земли, но, к счастью, неподвижный корень, Линьсюань выругался вторично. Вот так и будешь тут бродить до морковкина заговенья. Соревноваться с духом, чьи нервы окажутся крепче. Должно быть, после смерти мышление бывших человеков и впрямь меняется, потому что сам бы он на месте злого духа при виде заклинателя просто не стал бы показываться. И никто б не смог ему ничего сделать — кроме разве что парочки-троечки самых могущественных из заклинательской братии, способных вытаскивать нечисть на свет против её воли.
Но, должно быть, голод и вожделение оказывались сильнее здравого смысла. Вот и теперь на новый поиск ушло куда меньше времени. Палочка благовоний не успела бы прогореть, когда впереди сквозь туман мелькнула человеческая фигура. Линьсюань ускорил шаг, хотя мог бы и не торопиться: дух, как та курица, явно был озабочен мыслью «а не слишком ли быстро я бегу». Уже стало видно, что это женщина в светлом платье, почему-то даже без плаща. Подол платья зацепился за сухой сук на земле, женщина покачнулась, едва не упав, и испуганно обернулась к догонявшему её заклинателю. И Линьсюань выругался в третий раз — на него своими огромными лучистыми глазами смотрела Жулань.
Ну да, никто и не обещал, что будет легко.
— Это вы! — «Жулань» улыбнулась с радостью и облегчением. — Я испугалась.
— Как вы здесь оказались? — наверное, не стоило вступать с нечистью в диалог, но что ещё делать, если меч выхватить рука не поднимается? Не отпускать же.
— Я искала вас…
— Здесь⁈
— Мне сказали, что вы пошли в лес, — Жулань неожиданно оказалась очень близко.
— Вас тут быть не должно.
— Я хотела вас найти, — она заглянула ему в глаза, от чёрных волос, украшенных шпилькой с подвеской, исходил едва уловимый, но очень приятный аромат. — Мой муж снова приехал в Гаотай, я боюсь оставаться в доме. Вы меня защитите?
Линьсюань молча сделал шаг назад, чувствуя, как начинает кружиться голова. Женщина одновременно сделала шаг вперёд, и вдруг, охнув, снова покачнулась и начала падать прямо на него. Линьсюань машинально подставил руки, а в следующий миг обнаружил, что бережно усаживает Жулань на землю под ближайшим деревом.
— Больно, — с виноватой улыбкой шепнула она. — Знаете, как больно?
— Вы подвернули ногу?
— Нога — это ерунда. Знаете, как болит душа? Посидите со мной.
Линьсюань опустился рядом. Голова кружилась всё сильнее, пришлось опереться руками о землю, чтобы не упасть прямо где сел.
— Я тебя любила, — шепнул над ухом женский голос. — Знаешь, как я тебя любила? Но ты ушёл.
— Я бы вернулся.
— Не верю, — плечо и бок чувствовали тепло прижавшегося тела. — Ты не приходил уже много лет. С чего бы тебе возвращаться сейчас?
Медленно, словно преодолевая сопротивление воздуха, Линьсюань повернул голову. Рядом с ним сидела не Жулань, а Татьяна. Она казалась несколько старше, чем он её помнил, и Линьсюань невольно потянулся, чтобы разгладить морщинку рядом с одним из бесконечно знакомых глаз.
— Помнишь, как ты уверял, что любишь меня?
— Да, — собственный голос прозвучал откуда-то издалека.
— Помнишь, как звал меня замуж?
— Да…
— Но ты меня бросил. Ушёл и не вернулся. Почему ты меня бросил?
А действительно, почему? Линьсюань попытался собраться с мыслями, но они разбегались тараканами при включённом свете.
— Я ждала тебя. Я выплакала все глаза. Но тебя всё не было. Скажи… ты ведь виноват передо мной?
— Виноват, — машинально согласился Линьсюань, пытаясь ухватить за хвост хотя бы одну из мыслей. Но этому мешали поднимающиеся изнутри горечь и чувство вины, словно осадок, когда взболтаешь бутылку.
— Ты меня бросил.
— Да.
— Ты заставил меня страдать.
— Да.
— Ты меня предал, — на щеках Татьяны блестели слёзы. Прозрачные капли, словно струйки кипятка, обожгли душу самого Линьсюаня.
Вот только никакой Татьяны в этом мире не было и быть не могло. Наконец-то ухваченная мысль оказалась простой и отрезвляющей.
— Чего ты заслуживаешь за это?
— Смерти, — твёрдо ответил Линьсюань и успел заметить, как в глазах напротив мелькнуло торжество. А в следующий миг вылетевший из ножен меч обрушился на призрака — и тот издал пронзительный, совершенно не человеческий визг. Словно металлом по стеклу полоснули.
В голове мгновенно прояснилось. Линьсюань вскочил, оскалившись. Тварь тоже оскалилась, утратив всякое сходство и с Татьяной, и с Жулань. И вдруг размножилась, окружив заклинателя добрым десятком женских фигур. Линьсюань усмехнулся — до сих пор он такого не видел, но читать доводилось. Справиться с этим фокусом было просто, не зря он давно научился управлять мечом без помощи рук. Ханьшуй стремительно очертил круг, пронзая призрачные фигуры одну за другой, и снова удобно лёг рукоятью в ладонь. Вовремя — размножение было лишь прикрытием. Снова зашуршали листья, и к Линьсюаню устремились длинные, гибкие корни.