– Он получит, я не сомневаюсь, что Ван Цинфэн за этим проследит. Требовать дополнительного наказания уже будет перебором.
Доу Сюй поджал губы.
– Нет, ты не прав, шисюн, – убеждённо сказал он. – Напросились, не напросились – это твои ученики. И в первую очередь ты должен защищать их от посягательств. Пусть даже это будет означать не совсем справедливое отношение к другим – этим другим ты ничем не обязан.
– Я считаю по-другому. В первую очередь я должен научить своих учеников справедливости и ответственности, подобающей благородным мужам. Как я смогу это сделать, если сам же подам такой пример предвзятости?
– Ты не прав, – повторил Доу Сюй и замолчал. Линьсюань тоже молчал, не зная, что ещё добавить. Препираться можно было до бесконечности, но едва ли кому-то из них удастся переубедить другого. Клановое мышление, сказал себе Линьсюань. Свои дороже чужих, просто потому что свои. И если даже благородный Доу Сюй от него не свободен…
То чего уж тогда ждать от всех остальных. Но отказываться от своих убеждений Линьсюань тоже не собирался. Да и не смог бы. Сколько не тверди себе, что на какую гору пришёл, такую песню и пой – есть предел того, что он мог принять и с чем смириться.
– Глава Ши уже говорил с тобой по поводу колодца? – вдруг спросил Доу Сюй.
– Какого колодца?
– Значит, не говорил. Ши Чжаньцюн хочет, чтобы мы вместе отправились на ночную охоту.
– А, – глубокомысленно сказал Линьсюань. Конечно, это должно было случиться рано или поздно. Чжаньцюн неторопливо и деликатно втягивал своего потерявшего память шиди в жизнь ордена, давая ему возможность вспомнить навыки и не забывая о подстраховке. Один раз Линьсюань уже выбирался из Линшаня в отдалённую деревушку на местные похороны вместе с Ли Ломином. Их задачей было провести обряд, умиротворяющий покойного, чтобы не вздумал потом подняться из могилы и начать тревожить живых. Для этого и приглашали заклинателя, чтобы он расспросил ещё не ушедший дух, выяснил, не осталось ли у него тут неоплаченных долгов, ненависти и жажды мести к кому-либо, после чего сотворил заклинания, запечатывая труп в гробу, а разделившиеся души – отправляя гарантированным маршрутом на тот свет. Судя по книгам, которые читал Линьсюань, помогало не всегда, но было всё же лучше, чем ничего. Всё тогда сделал Ли Ломин, а Линьсюань смотрел и мотал на ус.
Он уже мог творить работающие талисманы на разные случаи жизни – главным образом, защитные, но и для других целей тоже. Вполне мог оказать первую помощь пострадавшему, более-менее разобрался в боевых заклинаниях, даже немного освоил полёт на мече. И вот – ночная охота. Разумеется, в компании лучшего воина ордена. Едва ли там что-то по-настоящему опасное, Доу Сюй, скорее всего, прекрасно справится и сам. Вот только едва ли он позволит Линьсюаню стоять в стороне и смотреть, это не Ломин, который, кажется, был только рад, что навязанный спутник не путается под ногами. Не для того шиди Доу вот уже больше двух месяцев регулярно выколачивает из соученика пыль, чтобы в решающий момент позволить ему спрятаться в кусты.
– Что ж, ничего не имею против, – жизнерадостно сказал Линьсюань. – А что за колодец?
* Ученица, последовательница
* * *
Колодец, как оказалось, находился на окраине одного из подконтрольных ордену Линшань городов, довольно далеко к северу. За последние три недели оттуда достали уже четыре трупа. В том, что один человек упал в колодец и утонул, нет ничего необычного, но, если люди начинают тонуть один за другим, ясно, что что-то нечисто.
– Хорошо, что нечисть не отличается умом, – сказал Линьсюань, когда они с Доу Сюем около полудня остановились передохнуть и подкрепиться на берегу небольшого озера. – Сидит на одном месте и жрёт кого придётся. Её было бы куда трудней ловить, додумайся она питаться в разных местах.
Доу Сюй в ответ только фыркнул.
– Что?
– Да ничего. Представил себе колодезную нечисть, которая ночами носится по округе, разыскивая, кого бы сожрать. – Шиди помолчал и добавил: – Но, вообще-то, у неё особого выбора нет. Это водный гуль может проплыть довольно большое расстояние по реке, но едва ли это он, они в колодцах практически никогда не водятся. Скорее, злобный призрак либо низший демон, а эти как правило привязаны к одному месту.
– Однако они ведь завелись там, где их раньше не было. Значит, откуда-то пришли.
– Ну, может, кто-то обряд призыва неудачно сотворил. Или кого-то недалеко убили и под кустом прикопали. Либо в самом колодце утопили. Вот его дух и злобится.
– Может быть, – Линьсюань стряхнул с подола крошки, сделал ещё один глоток из фляги, после чего растянулся на траве, глядя в безоблачное небо. Горы остались позади, только цепь холмов темнела на горизонте, а вокруг и впереди расстилалась ровная земля, на которой поля и пастбища чередовались с густыми рощами. Ещё немного пролететь на север или запад – и попадёшь в степь, обитель кочующих варваров. Вечный источник страданий и тревоги для Поднебесной. Правда, в последние годы набегов не было, последним, кто воевал со степняками, был император Чжэн Гуан. Но все ордена и кланы, чьи владения граничили со степью, продолжали держать на границе укрепления и гарнизоны, помня: беда может прийти в любой момент. И Линшань не был исключением.
Сегодня Линьсюань совершил свой первый настоящий полёт на мече. Помнится, когда он в первый раз клал обнажённый Ханьшуй на воздух под доброжелательным взглядом Чжаньцюна, он всё никак не мог отделаться от мысли, что участвует в розыгрыше. Сейчас меч, пусть даже напоённый духовной энергией, просто грянется наземь, как тяжёлой железяке и положено. Но Ханьшуй послушно повис в воздухе примерно в полуметре над землей, и опасение конфуза сменилось другим: а не слишком ли непочтительно вставать на него ногами. Всё-таки меч – оружие уважаемое, тем более заклинательский, топтаться по нему подошвами сапог… ещё обидится, чего доброго. Хотя Линьсюань никогда не слышал, чтобы духовное оружие обиделось на своего хозяина, но всё же…
Однако всё прошло благополучно. Ханьшуй не шелохнулся, когда Линьсюань неловко влез на лежащее плашмя лезвие, а потом послушно сделал круг по двору. Оказалось, что управлять им не труднее, чем собственным телом: как нет нужды задумываться или специально приказывать себе, чтобы шевельнуть рукой или ногой, так и меч повиновался даже не мысли, а едва осознанному импульсу. Позже Линьсюань уже по собственной инициативе облетел вокруг их горы, с высоты полёта обозрев всю школу. Тело вспомнило навыки удерживания равновесия в полёте так же, как вспомнило бы навык езды на велосипеде. Или, наверное, скорее навыки сёрфинга, вот только сёрфингом Андрей никогда не занимался.
Какая жалость, думалось ему, что он не получил такого волшебного меча, когда был ребёнком. Мальчишкой он мечтал о возможности летать, как на крыльях, его любимой детской книжкой был крапивинский «Ковёр-самолёт». Но с тех пор детские желания и детская впечатлительность притупились. То, что в былые времена вызвало бы взрыв восторга, сейчас доставляло удовольствие – но и всё.
Однако теперь, после половины дня полёта, Линьсюань чувствовал что угодно, но не удовольствие. Оказалось, что неторопливо парить над домом – это одно, а действительно путешествовать, преодолевая большие расстояния за короткий срок – совершенно другое. Доу Сюй сразу же набрал скорость и высоту, так что старавшийся не отставать от него Линьсюань всё никак не мог отделаться от мысли, что свались он с меча, костей уже не соберёшь, и заклинательская живучесть не поможет. Эта мысль никак не способствовала уверенности и расслаблению во время полёта. В ушах свистел казавшийся холодным воздух, порывы ветра толкали то в грудь, то в бок, постоянно заставляя покачиваться, спина и ноги деревенели от напряжения. Земля мелькала внизу, и Линьсюань, целиком сосредоточившийся на полёте, даже не смотрел на неё, не то чтобы любоваться видами. Все усилия уходили на то, чтобы не потерять напарника из виду, но когда Доу Сюй неожиданно круто пошёл вниз, Линьсюань чуть не промахнул это место. Пришлось заложить вираж, чтобы приземлиться рядом с ним. И теперь Линьсюань ждал продолжения путешествия с некоторым страхом.